Ромео Велчеву
Летят недели, месяцы, года
Когда обыденно, когда необычайно.
И даты совпадают не случайно,
Коль не случайно все пришли сюда -
Пришли, закрывши парты жизни школ
И все печали по ветру развеяв.
Пускай, как скатерть, нам накроет стол
Узор из двух сплетённых юбилеев,
И в его ткани двадцать шесть - уток,
А двадцать семь, как большее - основа.
Нальём, Ромео, в рюмки кипяток!
Когда остынет, я закончу слово -
И встанем все, желанья загадав,
Взойдёт на табуретку рупор тоста,
Ослабит хватку время-волкодав -
И снова станет всем легко и просто.
И не успеет расцвести бардак,
Как кто-то позовёт народ на танцы
И всем, что есть, научит дрыгать так,
Как пляшут на звезде протуберанцы.
Один зевнёт, другой уронит звон -
И ближе к середине зимней ночи
Всему тому, что выпито, вдогон
Кого настигнет сон, кого - не очень.
Послом опорожнённого до дна
В бушующей крови прокиснет зелье:
Молекула, ещё, ещё одна
Испортилась - и вот оно, похмелье...
Проснувшись, мы, пока не грянул гром,
Уйдём, как городские реки в трубы,
Крутить турбины в чей-то баксодром -
Крутить и улыбаться, стиснув зубы,
А бросив - заблудиться и искать
Почти простывший след всего святого,
Но веры неминуемый закат
Берёт за жабры тонущих, и снова
Светилу на кушетке психиатр
Вгоняет шприц сквозь фотосферу прямо в пламя...
Летит планета, как амфитеатр
Сраженья между временем и нами -
В нём тот, кто натощак получит мат,
Увидит на приснившейся картине
Натянутый над трусостью канат
Для шага между некогда и ныне.
...С Ромео мы одну впитали соль,
С Ромео был в одном соку я сварен
Вкрутую. Только матери я боль-
ше, чем Ромео-другу, благодарен.
2 декабря 1995