Ты, наверное, слышал: пусто стало в нашей общей душе.
Там теперь темнота и холодные ржавые трубы.
И позорные мыши выгрызают в ней окна-клише,
И душевная кровь орошает пушистые губы.
Всё спокойно и дивно. Реальность похожа на сон.
Нет уже ничего, что тревожило раньше так сладко.
Всё теперь инстинктивно: вдыхается сам порошок,
Белый снег окрыляет создание весом упадка.
В уголке своём тихо жевать простыню,
Вспоминая, как где-то когда-то, зачем-то и с кем-то,
Греть собой батареи, в них заливая слюну,
С безразличием жаждя уже отходного момента.
Я тебя не виню, и презрения нету во взгляде.
Просто ты – человек. Человеку так сложно взлететь.
Когда чёрная ноша поступков привязана сзади,
По спине тебя бьёт, как с шипами горячая плеть.
Ты, наверное, слышал: душа наша всё же едина.
Я страдаю не меньше, на окне я рисую кресты.
Голова тяжела как венок первородного сына,
На руках нет порезов, но руки совсем не видны…
Половица скрепит, значит, кто-то крадётся к нам в душу,
Он – непрошеный гость, он не знает, что нас больше нет.
На вселенской ладони так мало спасительной суши,
Но так много кровавых, несчастьем наполненных рек.