Я знала на что иду- нет и не будет никаких общих праздников, никаких букв «мы»
В окна квартиры крошится столь долгожданная, столь ненавистная осень
Сумерки бродят под окнами. Граф Монте-Кристо влюбился в стены тюрьмы
И умер от чувства дикой свободы. О чем они все тебя вечно просят,
И ждут, и что говорят, когда ты уезжаешь в ночь, когда напиваешься вдрызг,
Когда ты пишешь свои рассказы под вой сирен?
Знаешь, мне иногда снится мокрый асфальт и тормозов замедленный визг
Смерть как надежда на сбыточность перемен.
Время идет на года, мы уже не те молодые бойцы, мы немножко чувствуем страх
И не спим до пяти утра, мучая верность книг, и привыкли к ударам кнутов
Времени, что нарастает ангелом/демоном на упрямых плечах
Отмечаем душу зарубками напрасно брошенных слов.
Все кончается, забываются речи и имена, я не помню, сколько их было «до»
И не знаю сколько их будет «после», и есть лишь одна печаль,
Что никто не сравнится с тобою, они лишь пройдут своим чередом.
-
Сердце бьется о грязный кафельный пол быстрей чем хрусталь
-
Уходя, мне не останется ни копейки любви на чай.