Топя тридцать первый окурок в двенадцатой за день чашке,
Давя из наушников хрипы задушенных дымом нот,
Я отключаю мысли, и падать уже не страшно:
Хотелось сорваться в небо, но вышло наоборот.
Так превращаешься в камень, укрытую пылью фреску.
С распятия перекрестков сворачивая в тупик,
Отказываясь от горько, приходишь к тому, что пресно.
И ломтем черствого хлеба сохнет во рту язык.
Чернильная капля жизни стынет двухсотым грузом -
Не взять в восковые руки небесный певучий дар.
И бесконечная гонка за беспокойной музой
Приводит блудного сына в богом забытый бар.