Дороги, дороги! Они, как нить Ариадны, ведут нас по лабиринту нашей жизни к
чему-то важному. Иногда приятному, иногда не очень. Заводят нас в
неизведанные дали, пробуждая в нас любопытство и восхищение, а иногда в
какой-нибудь бесполезный тупик, из которого потом не так-то просто и выбраться.
Разные они бывают, дороги. Ровненькие и приятные на ощупь, как бархат, а бывают
с колдобинами, да с ямами, как стиральная доска, вызывая при езде по ним только
тошноту, да не очень удобоваримые слова. И случается на них всякое. Любой
водитель, не задумываясь, может рассказать с десяток разных историй, да баек,
связанных с дорогой. Вот и Сергей, хоть и нельзя сказать, что у него уже был
приличный стаж за рулём, но и он мог кое-о чём поведать, что он и делал с большим
удовольствием в кругу своих друзей и знакомых, счастливых обладателей всевозможных
"япошек", "бумеров", да "пассатов", и тех, кто по какой-то причине не смог
обзавестись этим чудом техники. Разные это были истории, но одну из них Сергей
особенно любил посмаковать при каждом удобном и не очень удобном случае,
приключившуюся с ним ещё на заре его автолюбительской деятельности и в своё время
основательно потрясшую его, не очень-то предрасположенный к этому, организм.
Стояла весна. А может уже и лето, разве теперь вспомнишь. Да и какая, собственно,
разница. Жизнь в чужой стране начала постепенно входить в свою колею. Сергей уже
работал к этому времени на одной фирме и очень этим гордился. А как же? Не так-то
просто найти приличную работу в Германии, особенно нашему брату, переселенцу. И
пусть он работал теперь не совсем по своей профессии, но ему нравилось, а это
главное. Да и Наташка, жена его, смотрела на него уже совсем другими глазами. Не
вредничала, как раньше бывало. Не посылала на кухню, чтобы сам себе что-нибудь
поесть приготовил. Она, видите ли, телик смотрит. Радостная встречала его с
работы, кормила, ухаживала за ним, как за дитём, ничего не давая делать. Как же,
кормилец всё же. Ну какому мужику это не понравится? А Серёга сидел, развалившись,
на диване, поглядывая важно, и вяло рассказывал о последних событиях. Работа
была посменная и утренняя смена начиналась в пять часов. Так что вставать
приходилось очень рано. Но Сергей уже привык и без особых проблем поднимался, пил
дежурный чай с булочкой и выходил на улицу к своей старенькой, но симпатичной,
"Ренушке". Садился за руль, ставил кассету со своим любимым Высоцким и ехал по
давно уже знакомым улицам, где знал уже каждый камушек, каждый кустик на обочине.
"На обочине" - громко сказано. Не было на немецких бундес... и всяких других
штрассах этой самой обочины, что не мало удивляло поначалу наших земляков,
привыкших к хоть и плохоньким, но широким дорогам, где можно было в случае чего
припарковать машину с краю, совершенно не причиняя никаких неудобств остальному
движущемуся транспорту. Хотя, что там греха таить, были они ухожены. Не чета
нашим. Русскую музыку, надо сказать, Серёга слушал только в дороге. Дома он этого
не делал. Боялся волновать лишний раз душу воспоминаниями о прошлой жизни.
Ностальгии, будь она неладна, боялся. А она, гадина, нет-нет, да посещала его.
Хоть и редко, да метко. И такая тоска наваливалась, хоть волком вой. В таких
случаях Сергей старался себя чем-нибудь занять. Что-то мастерил, стругал, пилил,
зля соседей. Или уходил к дружку в шахматы играть. Но за эти полчаса с небольшим,
что он ехал до фирмы или обратно, понятно, эта противная старуха не успевала
овладеть его чувствами. А музыку он любил и не только, конечно, Высоцкого, и
позволял себе во время поездки немного расслабиться. Вот так же и в то памятное
утро он ехал как обычно, слушая песни великого барда. Из темноты плавно выплывали
стволы вековых деревьев, росшие у самой кромки. Местами клубился лёгкой дымкой
туман, придавая окрестностям некую загадочность. Ни одной встречной или попутной
машины. И неудивительно, в такой-то ранний час. Словно в полудрёме держался
Сергей за руль, вслушиваясь в слова давно выученных наизусть песен, и немного
грустил. Вдруг что-то светлое, еле заметное мелькнуло впереди и исчезло. Опять
мелькнуло. Или показалось? Встрепенувшись, Сергей на всякий случай, хотя он и
так ехал не очень-то быстро, чуть сбавил скорость. Ну мало ли что там может быть.
Опять какое-то белое пятнышко (или даже пятнышки) показались у самого дорожного
покрытия. Может кошка, подумал он про себя, напрягая зрение и притормаживая ещё
больше. Вот глупая, мало ей места на поле. Опять мелькнуло. Что за чёрт! Сергей
уже и не ехал - катился, медленно приближаясь к странному неопознанному объекту и
внимательно всматриваясь в темноту. И вот когда до этого самого "нечто"
оставалось буквально не больше десяти, пятнадцати метров, неожиданно поверх этих
белых пятнышек начал вырисовываться силуэт... человека. Негр! Нет, ну надо же,
блин!!! Серёга чуть не опупел. Можете себе представить? Ночью, на фоне чернеющих
от сырости громадных деревьев и чёрного асфальта, в чёрной куртке, в чёрных
брюках и чёрных ботинках идёт чёрный, как смоль, негр. Да он же полностью
сливался с окружающей средой. Только белые носочки, время от времени
выглядывающих при ходьбе из под штанин, выдавали что-то движущееся на проезжей
части. Да и носочки-то эти одел скорей всего совершенно случайно. Попадись ему
чёрные под руку, одел бы их.
- Да ведь я его запросто задавить мог, - с ужасом подумал Сергей, покрываясь
холодным потом.
Его просто затрясло в каком-то мелком, противном ознобе от осознания того, что
могло бы случиться. Нет ну надо же! А мужик шёл себе, как ни в чём не бывало
дальше. Постепенно страх, от того что могло бы случиться, стал переходить в
злость. Но это оказывается было ещё не самое интересное. То что произошло дальше,
повергло Сергея поначалу просто в шок.
Медленно объезжая его с левой стороны и злясь всё больше и больше, Сергей
приоткрыл правое окно и очень вежливо, заметьте, обратился к нему,
- Хер шварце африканер! - почему-то именно так их принято было называть в Германии.
На этом, правда, его познания в немецком иссякли и дальше он продолжил на своём
родном, с молоком матери впитанном, языке, - Ну ты чё, мужик! Жить тебе надоело
что ли? Или ты думаешь, у меня здесь прибор ночного видения, чтобы всяких идиотов,
гуляющих по ночам, по асфальту не размазывать, встроен?
Негр остановился, посмотрел на него каким-то туманным, какие бывают только у
влюблённых или обкуренных какой-то гадостью, взглядом и очень спокойно ответил,
- Да ладно, мужик, успокойся.
И дальше выдал такой русский, такой многоэтажный, такой знакомый чуть ли не с
самого детства мат, что у Серёги от неожиданности челюсть отвисла и если бы не
руль, упала бы точно на полик.
- Свой, - только и подумал Сергей.
И такой он стал сразу милый его сердцу человек, такой родной, просто не описать.
Он уже готов был выпрыгнуть с машины, обнять этого парня и расцеловать его
троекратно от радости и только врождённая скромность и приобретенная уже здесь в
Германии сдержанность не дали это ему сделать.
Вот так-то вот. Всякое на дорогах случается.