Белой осенью
в самой оранжевой стране
начинался день.
Самый обычный и неповторимый.
Мела метель
в его белых сединах искуствено созданных
для мира
своего собственного
для ощущения близости
с эфиром
жадным на пропасти
предпочитающего надёжности.
- Вот скука.
Подумал и достал телефон
укутанный в тысячи других "я"
хранящий бережно целый грамофон
идей и картинок
тщательно вымытых
выбеленных
уничтоженных
не показанных
не без грусти утаенных.
Словно маленький
такой огромный Он
читал письма
но скидывал звонки на потом.
Перетачивал мысли обретшие форму слова
не такого как у всех
затёртого и злого
а безмерно наполненного и не понятного даже ей
чьи письма читал
но не кидал ответ на доступном, русском, ему языке.
Рэйн писал на клингонском,
не больше ни меньше
давая шанс отыскать путь самой.
И найти его 29 марта в печальный зной на косе
полуголыми полу-одетыми
мыслями
в полной смеха росе.
Он жил такое, что Дали лишь мог рисовать.
- Ей не угадать, никто не придёт...
одному, опять...
Что ж
я не потеряю веру, хоть здесь её нет,
но ведь там она существует...
в мои 27 лет.