В нашей стране много пожилых людей нуждаются во внимании и поддержке.
В большинстве случаев они умудряются выживать на свою пенсию и даже детям и внукам стараются деньжатами помочь. Но вот как морально живется сегодня пожилым людям? Кого это интересует? Со своими бы проблемами справиться. А о стариках пусть государство заботится. Но и государству не до них. А старики - народ скрытный, жаловаться не любят, особенно на своих близких. Вот об этом и мой рассказ.
С бабой Катей я когда – то жила в одном доме. Мои родители и она работали на одном заводе, а с ее дочкой Алькой мы учились в одном классе. Отца у Альки не было, зато была бабушка. Мне родители очень рано начали прививать самостоятельность. С первого класса я сама разогревала себе обед, потом прибиралась по мере сил в квартире, ходила в магазин за хлебом. С каждым годом обязанностей становилось у меня все больше и больше. Я могла и ужин к приходу родителей приготовить, и пол в квартире помыть и в очереди в магазине постоять за продуктами, если «выбрасывали» чего – нибудь вкусненькое. И у других ребят находились какие -то дела по дому. У одной Альки никаких обязанностей в этом плане не было. Все за нее делали бабушка и мать. Я часто видела, как она мается от безделья во дворе Сядет на качели с пирожком или сдобной булочкой в руке и приманивет крошками голубей. А когда они осмелеют, Алька швыряет в них сандалию. Голуби от такого «сюрприза» шарахались в разные стороны, Алька же радостно гоготала. Одному голубю она сломала крыло. Бедный потом не мог уже летать. А ей хоть бы хны, ни стыда, ни жалости. И замечания взрослых на нее не действовали.
То, что Алька девочка недобрая, я поняла еще в первом классе. Не по годам хитрая и лживая, она всегда умела выйти сухой из воды. Это мне в ней очень не нравилось. И чем старше Алька становилась, тем больше пороков в ней проявлялось. Уже к шестому классу равной ей сплетницы не было во всей школе. Она всегда распространяла какие – то слухи, плела исподтишка против кого – то интриги. Из –за нее в нашем классе постоянно между ребятами была вражда. Одни ее боялись и пресмыкались перед ней, другие – предпочитали не связываться. Мальчишки, и те не решались ей прекословить. Даже учителя не знали что с ней делать? Практически, весь класс был у нее в руках. На кого Алька укажет, против того и будут «дружить». И только меня она малость побаивалась, потому что я одна могла сказать ей всю правду в лицо.
Но, не смотря на мое отношение к ней, она не раз набивалась ко мне в подруги. Но я все годы, нашего совместного обучения, отшивале ее куда подальше. Алька злилась на меня, но откровенно враждовать со мной, не решалась.
Вся школа облегченно вздохнула, когда она после восьмого класса ушла в ПТУ. Но пути мои с ней разошлись не надолго.
После института я попала на предприятие, на котором Алька работала в столовой на раздаче Увидев меня, она обрадовалась. Предложила по блату свинины. И хоть это было время тотального дефицита, я, помятуя что она за человек, вежливо отказалась. Она мне рассказала, что замужем, что у нее растет дочка. И у меня к тому времени тоже уже была семья и ребенок. Алька с семьей жила недалеко от меня, в одном из частных домов, чудом уцелевших среди каменных махин. Этот дом достался ее мужу по наследству. Узнала я об этом от бабы Кати, которую случайно встретила на автобусной остановке. Потом я ее в течении многих лет там встречала почти каждый день. Баба Катя сказала мне, что у Альки дочь родилась слабым болезненным ребенком. Я и сама несколько раз видела с бабой Катей бледненькую, худенькую девчушку. Ни в ясли, ни в детский сад она не ходила.
С ней сидела баба Катя. Из –за этого ей пришлось уволиться с завода. Каждое утро она, ни свет ни заря, вставала, бежала в соседнюю деревню за парным молоком для маленькой Ульянки (так звали Алькину дочку и внучку бабы Кати), потом приезжала к Альке и отпускала ее на работу. За это время баба Катя успевала и за внучкой присмотреть, и белье выстирать, и огород возле дома обработать. Когда Алька и ее муж приходили домой, все дела уже были приделаны. Они спокойно могли наслаждаться отдыхом после трудового дня. А баба Катя, как заводная, бежала на свою дачу, а потом на работу ночным сторожем в детском саду. Ведь до пенсии ей нужно было где — то работать.
Честно говоря, я Альке даже иногда завидовала. Мы по утрам, в любую непогоду, тащили не выспавшихся, орущих детей в садик. А она, как барыня, отсыпается пока мать не приедет, а потом не спеша идет на работу. Конечно, мне моя мама тоже по возможности помогала. Но баба Катя – это особый случай. Когда она вышла на пенсию, с работы ночного сторожа не уволилась, наоборот, устроилась еще на одну, уборщицей в пожарную охрану, чтобы материально помогать своей взрослой замужней дочери. Я как - то ее спросила: «А что же зять не может сам свою семью обеспечить?» На что мне баба Катя ответила, что он скуповат, а тут еще купил легковую машину и все деньги потратил.
А, благодаря ее помощи, Алька с дочкой каждое лето могут съездить на юг отдохнуть.
Эти поездки благотворно сказались на здоровье Ульянки, и к годам пятнадцати она про свои болячки и думать забыла Зато баба Катя стала прибаливать: то сердце заколет, то в поясницу вступит. Я не раз советовала ей передохнуть, говоря, что нет теперь такой необходимости так себя изнурять, ведь Ульяна уже выздоровела. Баба Катя лишь отводила глаза и вздыхала. Но как - то раз не выдержала и посетовала мне, что в семье у Альки наметился серьезный разлад.
Случилось это в середине девяностых. Наш некогда процветающий завод обанкротился. Почти всех работающих на нем уволили. В их числе была и Алька. Как говорится, отошла коту масленица. Ведь, работая в столовой, она практически не тратилась на продукты. А тут каждая копейка стала на счету.
Спустя какое – то время, она устроилась официанткой в ночной клуб. Там познакомилась с каким – то мужиком и загуляла с ним напропалую. Муж, узнав об этом, выгнал ее из собственного дома и подал на развод. Алька с дочкой перебралась жить к матери. Баба Катя очень переживала по этому поводу, но деваться было некуда, пришлось прописать к себе дочку с внучкой. Алька же и не думала горевать. Она всецело отдалась новому чувству. Мало того, еще и привела своего сожителя в квартиру матери, без ее разрешения.
С той поры у бабы Кати спокойной жизни не стало. О том, что ей живется не сладко, я узнала от своей мамы. Она мне рассказала, что как - то встретила бабу Катю во дворе с большими синяками под глазами. Удивившись, мама спросила у нее, что случилось? Баба Катя, смутившись, ответила, что неловко упала на даче. Но мама заметила, что, говоря об этом, она еле сдерживала слезы. Еще о чем – то расспрашивать ее, мама не решилась.
Прошло какое – то время. Мы с мужем и дочкой поехали поздравить мою маму с днем рождения. Дело было в середине февраля. Засиделась в гостях допоздна. Вечером на улице разыгралась сильная метель, дул холодный пронизывающий ветер. Неподалеку от автобусной остановки моя дочь обратила внимание на странный сугроб, напоминающий, человеческую фигуру. Когда подошли ближе, то увидели под слоем снега старушку. Мы с трудом ее растормошили, подняли на ноги, и повели в ближайший магазин отогреться. Только тут я узнала бабу Катю. В недоумении я спросила, что заставило ее в такую погоду, и в такое позднее время оказаться на улице?
Баба Катя узнала меня, а на мой вопрос, только махнула рукой и заплакала. А когда я предложила проводить ее домой, она сказала, что лучше замерзнет на улице, чем вернется туда. К маме везти я ее не решилась. У нее еще не все гости разошлись. И вряд ли бабе Кате в тот момент были нужны лишние свидетели. Муж поймал такси, и мы увезли бабу Катю к себе домой.
Дома в первую очередь я прогрела старушку в ванной, накормила, напоила горячим чаем с медом, дала успокоительного и уложила в постель.
В ванной я заметила на теле у бабы Кати черные синяки, но расспрашивать ее ни о чем не стала, боясь еще больше расстроить.
Утром баба Катя сама все рассказала о своей несладкой жизни.
С первых дней у нее не сложились отношения с сожителем дочери. Бабе Кате Гошка, так его звали, сразу не понравился. Ничего из себя не представляющий, вальяжно развалившись на диване, он повествовал: «Мы теперь, Алечка, будем жить по другому. Я тебе не позволю много трудиться». Баба Катя спросила:
«А на что же вы собираетесь жить, ведь у Али есть еще дочь, которую надо кормить, обувать, одевать, учить?» Гошка на это недовольно хмыкнув, ответил: «Тебя, старуха, это не касается».
Бабу Катю его слова очень больно задели, но еще больше обидело то, что родная дочь позволила ему так с ней обращаться. И баба Катя сказала Алькиному сожителю: «Ты мне никто и выметывайся отсюда», Тут вскочила Алька и накинулась на мать: «Не смей с ним в таком тоне разговаривать! Он будет здесь жить сколько захочет! Если тебе не нравится, сама убирайся отсюда!» «Ну, что ж! Посмотрим, как и чем он тебя осчастливит?» - только и ответила баба Катя, утирая слезы.
И скоро Гошка показал себя во всей «красе». Весь порочный и наглый он, не стесняясь, не считаясь с возрастом бабы Кати, затаскивал в постель Альку среди белого дня и предавался с ней плотским утехам. Видно и Алька потеряла с ним всякий стыд, а может, его у нее никогда и не было? Работой Гошка себя не обременял, так перебивался кое – чем. Он даже алименты не платил двум своим детям от прошлого брака.
Баба Катя, великая труженица, не могла понять, почему молодой здоровый мужик не хочет работать? Ведь есть он каждый день хочет, да не что – нибудь, а повкуснее. Алька же из ночного клуба ушла и устроилась продавцом к одному предпринимателю. Денег вечно не хватало. Ульяна, закончив школу, поступила в медицинское училище. Вся забота о ней снова легла на бабу Катю. Отец Ульяны помочь не мог, сам сидел без денег, т. к, попал под сокращение. Чтобы прокормить внучку, баба Катя стала печь пирожки и продавать их уличным торговкам. А с ранней весны до поздней осени она одна корячилась на своей даче, чтобы зимой не умереть с голоду. С Гошкой она предпочитала не связываться. Делала вид, что его не замечает. С дочкой, из за него, отношения были сухими. Одна внучка была для бабы Кати светом в окошке. Но скоро и этот "свет" погас. Однажды баба Катя застала свою ненаглядную Уленьку в постели с Гошкой. Она не поверила своим глазам. Но факт был налицо. Ульянка, как ужаленная выскочила в чем мать родила из Гошкиных объятий. Баба Катя от ужаса чуть в обморок не упала. А Гошка, не стесняясь своей наготы, потрясая перед ее лицом кулаком, злобно прошипел: «Скажешь Альке, или еще кому, старая карга, убью и закопаю, что никто не найдет».
Баба Катя все же не стерпела и рассказала Альке об увиденном. Но та не поверила, и стала на чем свет ругать мать. К ней и Гошка присоединился, говоря, что старуха рехнулась умом. С Алькой, чтобы у нее не вызвать подозрения, он был нежен и предупредителен. Ульяна тоже сказала матери, что бабушка все выдумала. Но, случилось так, что Уляьяна от Гошки забеременела. Алька сама ее водила потом на аборт. О разрыве с Гошкой, не смотря на все случившееся, она и не помышляла. Баба Катя, ненавидя его всей душой, вмешиваться не стала. Алька же, не долго думая, сосватала Ульяну за сына своей знакомой, который только что пришел из армии. Вскоре сыграли свадьбу. Алька с сожителем ушла жить к его матери, а молодые остались у бабы Кати.
Все вроде стало налаживаться: Ульяна закончила медицинское училище и стала работать на станции скорой помощи, ее муж Никита, устроился в слесарем в ЖКО. Только одно удручало бабу Катю. Она видела, что Ульяна не любит мужа. А еще заметила, как та оживляется, когда приходят мать с Гошкой, а еще больше, когда он один. Как говорится, нет дыма без огня. Никто и не догадывался, что между Гошкой и Ульяной связь продолжается. Они умудрялись тайно встречаться, когда Никиты и бабы Кати не было дома. Никита случайно застал их. Он не стал выяснять отношения, хлопнул дверью и ушел навсегда. Обо всем случившемся, баба Катя узнала от его матери. От таких новостей у нее случился инфаркт. Алька же, как ни в чем не бывало, простила Гошку и опять перебрались с ним жить к бабе Кате, пока та лежала в больнице. У его матери квартировать ей не понравилось. Там она своевольничать не могла.
Когда, чуть оклемавшись от болезни, баба Катя попыталась вразумить дочь, та накинулась на мать с кулаками, обвиняя ее во всех грехах, вплоть до того, что это она сама подложила Ульяну Гошке в кровать, чтобы разлучить его с Алькой. Гошка тоже не остался в стороне и набросился на бабу Катю, угрожая ножом.
Дело дошло до того, что старушка ушла из своей квартиры жить к соседке. Обращалась в милицию. Приходил участковый, проводил беседу с дочкой бабы Кати и ее сожителем. На этом все и ограничилось. Когда старушка вернулась домой, «детки» над ней только посмеялись и пригрозили, если еще раз пожалуется, то совсем со свету сживут. К чему, впрочем, без зазрения совести и приступили сразу. Забирали всю пенсию и морили голодом. За каждое неповиновение - били. Внучка тоже принимала участие в экзекуции бабушки. Она стала делать ей какие – то уколы, от которых баба Катя чувствовала ужасную слабость и постоянно спала.
Вот и прошлым вечером бабушку выгнали из дома, потому, что у Гошки собралась компания его друзей - собутыльников, а баба Катя на этом «празднике жизни» была лишняя. Скорее всего, надеялись, что в такую метель чуть живую старуху, где – нибудь смерть найдет.
«Лютая у меня дочь» - сказала баба Катя, заканчивая свое горестное повествование, вытирая ручьями текущие по лицу, слезы.
Она попросила меня позвонить ее соседке, у которой зять был юрист.
Он пообещал зайти вечером и подсказать бабе Кате как действовать в сложившейся ситуации. Для начала юрист посоветовал ей припугнуть нерадивых «родственничков», сказать им, если они не изменят своего отношения к ней, она лишит их наследства на квартиру. Но лучше бы уж он не советовал ей ничего.
Когда баба Аня вернулась домой, все возможности связаться с ней пресекались на корню. Гошка целые дни находился дома и никого в квартиру к бабе Кате не пускал. Я пыталась найти на него управу. Звонила в совет ветеранов завода, где когда – то работала баба Катя, просила, как - то ей помочь. Но, мне ответили, что это дело семейное и их не касается. Обращалась в милицию, там пообещали разобраться. Пробовала поговорить с Алькой. Но она злобно обругала меня. Пока я пыталась найти какой –то выход, баба Катя скоропостижно скончалась от сердечной недостаточности.
Узнала я эту скорбную весть от мамы. Но даже на похороны бабы Кати, Алька, ее дочь и их сожитель никого не пустили. Где похоронили бабу Катю, никому не говорят.
Кто здесь больше виноват, сама баба Катя, что вырастила такую жестокую, черствую дочь, или наше общество, погруженное в ежедневные проблемы, в которых нет места для каких – то стариков? Ответить на этот вопрос однозначно нельзя. Но все же надо находить какое – то решение «дедовского» вопроса. Ведь даже общество защиты животных есть в нашей стране. Значит, надо создавать какую – то службу по защите стариков от домашних тиранов. Кто и как это должен делать, не знаю. Одно скажу, делать это надо незамедлительно. Известно, что об уровне развития общества судят по отношению к старикам и детям. Нам в этом плане пока похвастаться нечем. Правда, в последнее время в какой – то степени детский вопрос стал объектом внимания государственной власти. Это вселяет надежду, что у нас не только повысится рождаемость, но и станет меньше детских домов и решиться, наконец, проблема с беспризорниками. Ведь дети – это будущее нашей страны.
Совсем другое дело – старики. Они для нашего государства, как чемодан без ручки; и бросить жалко, и нести тяжело.
P.S. Не могу отделаться от чувства вины перед покойной бабой Катей.
Наверно, я зря отпустила ее домой. Надо было поискать другой вариант.
К сожалению, я этого не сделала.