***

ветер шумит в голове.
качаются ветки.
снег, не лежи на траве,
умри в человеке.

влага из глаз потому,
что солнце из неба
смотрит как в лодке муму
растеряно, слепо.

месяц февраль. я иду
ему параллельно
строчки шепчу на ходу
в бреду по колено.

я никому и ничей,
стремленье и жажда -
грубый холодный ручей -
всегда и однажды.

вечер созрел - небоцвет
пресиний и спелый.
так красиво в конце:
достигнуты цели,

главный герой еле жив -
смертельно, но ранен,
мир беззаветно кружит
и соло гитары.

мне всё равно. всё равно.
мой вид безразличен.
мир перестал быть войной -
но мы её ищем.

может, засунула жизнь
под птичие клятвы.
сердце на полке лежит
набитое ватой.

может быть, водка спасёт
от острой болезни -
сниться другим, идти от
себя - шаг на месте.

так равнодушен и слеп,
что нечего вспомнить.
крошиться небо как хлеб,
и я апперкотом

слова сбиваю луну
с привычного ритма
шага. "идёмте ко дну!
окраины рима

тем хороши, что грязней
честней и позорней:
топится горе в вине -
и вечное порно.

байки, юмор столь груб,
что может сравниться
с галькой речной. дым из губ -
фольклор венерится".

"я не дойду, я уже" -
луна отвечает -
"на дне - нулевом этаже.
тут звёзды мелькают

и говорят меж собой
на мёртвой латыни.
ты можешь понять, я с тобой
с того, что - в пустыне.

и больше нет никого
кто смог бы услышать
сразу, и даже кагор
не сносит им крыши.

они холодны, как врачи,
ярки и нелепы.
их председатель вручил
мне булочку хлеба.

я иногда его ем,
когда гаснут окна...
да, одиноко совсем,
совсем одиноко..."