глаза заполняются зеленью яблок,
кислой свежестью март дышит между лопаток
уставшему от серых платьев стихов, февралю.
он сутулясь двигается в свою комнату.
четыре оставшихся дня он будет пить,
в крепкие вливать деготь нечистых молитв,
нефть дешевых признаний
и закусывать ложкой меда воспоминаний,
что заполнили дни в сердечной чакре,
горячим чаем и разговорами до дрожи на пальцах,
что тряслась от движений диалогов двух внутренних спален,
каждая из которых заполнена кем-то.
у меня -небольшой беспорядок,
но это сердцебиения,
когда ты рядом.
а что у тебя?
я смотрю вещи собранные, чтобы быть готовым уезжать,
туда где минусами еще покрыты улицы.
она там чертит для учебы график выдуманных переулков.
ты же учишься здесь рисовать,
не жить, но выживать.
пытаешься перегнать свет,
хотя на деле -сбегаешь от пустоты внутренних стен,
где она в январе поменяла обои,
забыла свою зубную щетку и ощущение, что вас теперь двое.
начала заполнять полки новым бельем
фотографий, что теперь гирляндами заполняют твой телефон.
по углам, я смотрю, очень много пыли,
на твоих антресолях пустота связала паутину.
без ее шарфов прикосновений
твое тело засыхает инжиром, не оставляя семени.
без ее голоса вместо будильника
твои утра осели непроявленной пленкой на стенах.
ябы очень хотела,
не причиняя боли, дотрагиваться до тебя, рассыпаясь халвой.
остаться слегка заметным sketchем,
рыжим пятном пролитым в эпилоге весны в свой день рождения.
с именем "здравствуй, лето" в списке твоих контактов,
парочкой фотографий, где мы все волосатые.
кучей выпитой на карманах черепицы сангрии.
рукой вечно вытаскивающей тебя за шкирку
из заполненной мертвым морем раковины с твоей неспелой грустью,
когда ты читаешь ее контакты,
твиттеры,
фейсбуки.
приезжать каждый раз к тебе, когда одиночество тяжестью ступней
надкусывает половицу.
засыпать рядом,
боясь случайно подвинуться ближе...
все лампочки в ближайшей округе лопнули бы от семяизвержения моего эликтричества.
бояться не угнаться за пульсом, спрятанным в карманы запястьев,
что на топливе всех сердцебиений,нанизанных на леску ребер,
гонит кнутом красную смородину крови.
даже бояться дышать, чтобы не скрипнули двери слов...
в твоей внутренней спальне я останусь лишь воспоминанием о хурме моих длинных рыжих волос.