Уйди
из бледных солнц моих сиест,
и музыки своей уйми
остатки колких переливов
в моём хранилище безмолвья,
в моей копилке ряс и схим.
Мне больно на своей груди
носить нерукотворный крест
судьбы поверженных мотивов.
Уйди,
пока не выпиты дожди
корявыми хребтами крыш,
дверными ртами грязных баров,
косыми рвами тротуаров,
сухими лаврами афиш,
корнями шляпных георгин
в международный день прозренья,
в день развенчания доктрин.
Уйди,
но пастырем в моих ногах
ты прежде сядь. Неизлечим
моей надежды штамм новейший.
Для прочих одеваясь гейшей,
я для тебя – лишь голый мим,
докланявшийся до седин,
трясущийся на подогах
любви, всех прочих, пламеннейшей.
Уйди.
В твоих глазах мой первый крик
запечатлён, и не солгать
теперь тебе. Измены нет
в одном лишь действе тет–а–тет.
Осенена моя кровать
крылами ангелов и див,
но твой над ними тонкий лик
вершит их вечный паритет.