Очертания слов размываются, превращаясь в меланхолический фейерверк заката: так воздвигается сновидение. Паузы вздохов перемежаются с ударами сердца, напряженного, словно юная мечта, запертая в подземелье. Чуть выше странно изогнутая решетка распространяется во все стороны, окружая нас, – это приветственные объятия неизвестных друзей. Мораль диких птиц, ты ориентир наших желаний, выдрессированных общением с каптенармусами и отставными майорами.
Эти огни на горизонте, скорее всего, брачующиеся светляки, слетевшиеся по случаю ясной погоды. Трудно предугадать, какая девушка засмеется, а какая заплачет, если вы попросите ее разрезать надвое апельсин.
Амальгама наших разочарований покрывает паутину невидимых нитей, скрепляющих наши лучшие годы. Самые долгие из них покрыты туманом: мы всегда сторонились нищеты и одиночества. А вот и скороспелые обвинения в подстроенной удаче – никогда не знаешь, чем завершится допрос, начавшийся в полночь. Колокольчики звенят, и даже глухие долины раскрывают глаза, чтобы насладиться ароматом сгоревших звезд. Где-то совершено кровавое преступление, но эта новость еще в пути.
Бессвязная полночь.
Закрывая окна своих снов, мы обнаруживаем, что нисколько не повзрослели. Самоуверенные пожары тянутся нескончаемой чередой до горизонта и дальше. Всему приходит конец, даже приятному ожиданию.
География наших прогулок слишком сложна, чтобы ее можно было преподавать в младших классах. Непристойный сумрак проникает во все жилища. Мы трудимся, чтобы уснуть.
Маленькие звереныши покидают норы, чтобы начать дикую охоту. Раскрываются глаза надежды, сейсмические ласки земли никогда не еще были такими отважными. Заблудившиеся холмы, потерявшиеся лощины, готовы ли вы на самопожертвование? Кровоточащие чувства в паре с каучуковым смехом упавшего акробата – жалкое зрелище. Широкая добыча экзотических птиц, империя зеленых осколков, хоровод невероятных звезд. Прелюдия печали: слаженный хор отчаянных криков и торжествующий шум костров.
Древесные соки распространяются по невидимым капиллярам и прощаются с нами в зеленых кистях винограда. Поднимались порывы ветра, бесцветные, как забытые годы; каждый уносил с собой стаю уснувших птиц. В глазах бегущих зверей можно было различить осуждение, смешанное с недоверием, а их следы выдавали мудрость, превосходящую мудрость рыб.
В двенадцать с минутами голоса и шумы расступаются, чтобы дать дорогу одинокому сигналу. Двери поворачиваются на п/2 радиан. Затмение тишины.
Случайные объяснения находят путь к раскрытому сердцу мира. Голоса механизмов переходят в холодный шепот. Вычерченные заново, траектории наших мыслей располагаются на ночлег. Воды в подземных озерах вскипали, и туманы вставали вокруг могучих фигур. Рядом и вдалеке, повсюду сияющая ночь справляла свои маленькие победы.
Наступил час тревоги, когда все поколеблено и звезды продаются по самой низкой цене.
Подвиги трудолюбия приравнивались к преступлениям.
На перекрестках не происходит ничего необыкновенного – катастрофы еще впереди. Задумчивый холод снега распространяется по всем площадям и улицам города. Женщины, пережившие мимолетное смятение, никогда уже не будут прежними. Им придется иметь дело с морозным плафоном неба и ледяными прибоями; память о свершившихся трансформациях не оставит их никогда.
День начинается со второй попытки. Заблудившиеся пейзажи ищут дорогу к солнцу, тихое бормотание водопадов и мучительные крики рек; горизонтальные поля нехотя уступают стремительному натиску гремящих машин. Над уснувшими стаями рыб и зверей проносится тень полудня.
Животные в зверинцах поверяют служителям свои маленькие тайны. Случайное торжество первого посетителя продолжается до самого вечера.
В этих пространствах бушевал свет далеких вершин; снега, подхватив весеннюю лихорадку, обнажили упрямство каменистых склонов, и в небе пролегли неизведанные пути. Чистота запоздалых звезд. Расцветали метеориты, и медленные голоса прорастали на орбитах планет. В озерах плескались редкие подозрения. Там, где сходятся все тупики, просыпается пугливая радость. Все, что можно подарить, вручают нам эти маленькие деревни. Разве связь криминальных кругов с площадью квадрата недоказуема? Сюда мы приходим, руководствуясь нашими блестящими заблуждениями. Братство континентов укрепляется с каждым землетрясением, и ему предстоит долгая жизнь. В кильватере полудня крадется опьянение одиночеством. Разрушены все переправы. Мужество стоит дешево. Получите сдачу.
Смятый мотоцикл привлекает взгляд подростка, только что выигравшего в лотерею. Любовник его сестры – архитектор. Спроектированные им дома еще ожидают заключения пожарной инспекции. Берега реки усеяны смеющимися рыболовами, их головы качаются на ветру. Акции морских перевозчиков взмывают оперенными стрелами, чтобы рухнуть пушечными ядрами и чугунными якорями.
Кто не был в казино, тот не слышал, как звенят разбившиеся надежды. Крупье стреляет без промаха. Богатство по ту сторону баррикад. Смертельно раненые заказывают прохладительное, чтобы унять кипящую кровь.
На этом потрескавшемся плацу еще звучат громкие приказы озадаченных командиров. Львы асфальтовых джунглей, вам придется завтракать по-вегетариански.
Взгляд упирается в ассиметричный постамент, чья самонадеянная тень прогуливается неподалеку. Однажды в полдень сверкающий цилиндр повис над башней, возведенной нашим помраченным умом. Это была башня без окон. Террасы подставляют ладони. Жест доброй воли. Рыболовные крючки без труда выходят на солнечную орбиту, притягательную, как последний куплет арии Дон Жуана. Эти замечательные свойства передаются по наследству от сильного пола к еще более сильному.
Быть господином своих чувств и желаний – сладкая мечта моего детства. Протеиновые напитки, поглощаемые второпях, вы не заставите меня рассмеяться. Рекламные листки – послания наугад – состязаются в прожигании жизни. Из всех летчиков мне больше всего нравится тот, у кого брови как два крыла. На велосипедной дорожке, полной тихих шагов, грациозный дуб обрастает мерцающими желудями.
Представление завершится апоплексическим ударом гонга.
Вдалеке от прибоев, крошащих мрамор надежд, в шелковистом свете дружелюбных цикад, которым нужно так мало, чтобы почувствовать приближение катастрофы, за оградой из смущенных взглядов и приветственных восклицаний никто не в безопасности, и так мало шансов, что погода изменится. Повышенный в чине благодаря случайным связям на улицах и в отелях, взыскующий справедливости и порядка пожарный инспектор складывает свои полномочия, убедившись в необходимости ночных пробежек: сдав ключ от номера и заплатив по счету, он отправляется на берег реки – бездомному всегда найдется место в воде или возле воды, среди флюоресцирующих рыб, оставленных на песке приливом.
Звери разбуженные сновидения леса
Несогласные с нами остались далеко в прошлом, их не разглядеть и в бинокль.
Клетки курятника исходят яростным клекотом.
Города заполнены самодвижущимися повозками, вмерзшими в асфальтовые дороги. Бунт стекольщиков вызывает радость у ветерков, и машинки, стрекочущие вразнобой, успешно подстригают облачные лужайки. Аборигены воздуха, они участвуют в свержении власти парфюмерного короля, раскрыться навстречу освежающему потоку соболезнований – тайное желание корабельных трюмов, к ливням и граду обращены эти задумчивые слова.
Звучат рассеянные аплодисменты хорошо спеленатых мумий, и снежные лавины погребают под собой гобелены; лавины, место которым – на вершинах цветущих гор. Там, где совершается ритуальный танец во имя пищеварения, где острое словцо приправляют улыбкой и омаром, что, однако, не дает повода заскучать. Меня радует и его надменная трусость, и скромная дрожь моего мизинца. Клейкие листочки раскрываются навстречу магнитным бурям, зарождающимся в солнечном чреве. Все готово, остается лишь приказать.
Новенький тренажер прокурора убеждение в основе всего достоверное путешествие с примесью натуральной лжи.
Занавес в театре атакуют мириады элементарных частиц, некоторые пробивают его насквозь, некоторые стекают по нему мерцающими каплями. Нам всегда есть чему удивиться в жилищах наших друзей, открытых всем непогодам. На автостоянках, таинственных, как взгляд той, которую я любил в тринадцать лет, разыгрываются спектакли для посвященных. Все лица повернуты вправо, навстречу прекрасной заре. На горящей удочке горизонта жуки-святотатцы исполняют церемониал выдувания снов. Батальон восхищений, приравненный к запоздалой весне, отступает на подготовленные позиции, подчиняясь журавлиному клику. Такси не повезет огорченных. Расплата будет справедливой, как пожар, занявшийся в выходной. Отворачиваясь от завтрашнего дня, мы видим гирлянды огненных глаз, перемигивающихся с буксирами на реке. В библиотеках мы проводим свои лучшие дни, расцвеченные восхитительными кошмарами. Завтра пятница, и придется отдавать долг. Добро и зло поменяются местами, подчиняясь распоряжению билетера, племянница которого нам известна – ей недавно исполнилось восемнадцать из двадцати отпущенных лет. Мы осторожно продвигаемся вслед за своей судьбой по заболоченной местности (если бы знать!), изредка задерживаясь, чтобы рассмотреть цветок.
Железнодорожные составы гостеприимны. Подчиняясь их зову, опытные хирурги собираются в путь, из которого нет возврата. Я становлюсь добродушным, как подушка безопасности. Зажигаются фонари, мы сомневаемся в прочности подземных переходов. Само собой, все температурные измерения относительны. Колеса машин – лучшие друзья дороги. Бродячие существа изучают условия, при которых возможна музыка авиационных турбин. Им полезно было бы ознакомиться с расположением лунных морей. Наши улыбки всегда уместны. Мы рисуем иероглифы наших желаний на всех стенах, которые возводят молчаливые гастарбайтеры, чтобы отделить нас от нашей мечты.
Выходя из дома, мы всегда берем в сопровождающие выводок маленьких грез, никто их не замечает. Мотивы, которые мы насвистываем, их диапазон широк, словно душа католического кардинала. Быть бедняком так удобно, когда идешь мимо нищего, чей пес давно околел. Горящему закату великой эпохи я завещаю лучшее свое настроение. Что бы вы ни подумали, это неважно, потому что ваша мысль сбежала от вас. В поисках аппарата, который принял бы мою кредитку, я могу зайти далеко, очень далеко. Ни одна лужа не грешна перед взглядом звезд. Водитель берет в пассажиры порыв ветра, поездку оплатит высокий зеленый клен.
Старые дома сносятся без предупреждения, и уличные зеваки эмигрируют, потеряв доверие к тем, кому отдали лучшие дни своей жизни. Они уже не верят юным подрывникам. Рассеянные осколки полярных дней притягиваются магнитом напряженного взгляда. Любой сезон годится для сбора аплодисментов. Смутные пейзажи выдают себя за контуры будущего, прекрасного, как полет звезды. Вожди народов терзают себя несбыточными вожделениями. Им невдомек, что иглы акации – лучшее украшение для тех, кто видел истоки Нила. В этой пещере прячутся праздные сквозняки, и мы чувствуем себя среди них непрошеными гостями; эхо наставляет нас в искусстве молчания, и твоя рука дрожит, когда касается камня, выступающего из тени, о ночь, сверкающая и бесконечная, как первый воздушный змей. Наши голоса враждуют с нашими языками. Они уверены: им больше подходит пение райских птиц. Прошение подано, но визе отказано – наступает дождливый сезон. Пресс-секретарь демонстрирует стойку на голове, круглой, как желтый шар забитый в зеленую лузу. Смутные отражения видят быстрые сны, и хромоногие кролики преуспевают в торговле подержанными часами. Грузовик едва поспевает за дорогой, бегущей вдаль. В это время кустарники голосуют за безвизовый режим для грибов. Выслушав объяснения, школьники поступают так, как им велит долг. Сегодня вечером они, вопреки всему, – друзья ветра, очаровательного мошенника.