проходит жизнь в табу и восклицаньях:
нельзя, не нужно, нет. и близоруко
ты щуришься котом, что ждёт сметану,
как ждал наташу толстый пьер безухов.
протёрт до дыр линолеум на сцене,
мелькают в рампе женщины-актрисы,
но ты угрюм и словно кот весенний
шипишь на запах каждой встречной шиксы.
конечно, удивительного мало
и на сверхновой тоже будут пятна,
а та, что улыбнулась, ускакала
вперед - к весне, и не спешит обратно.
грустишь, а в океане дохнут рыбки,
всплывая кверху пузом за печалью,
ты знай: для вдохновенья обруч гибкий
тебе судьба прислала театрально.
вращая хулахуп, совсем как в детстве,
она мигнёт лукаво карим глазом,
и вечность кая повернётся в сердце
нелепого обманщика фракасса.
бежать? или остаться? мало смысла
в написанных построчно мыслях в столбик
и тот, кто этот текст нелепо выстлал,
уйдёт за бедным бильбо в дом на торбе,
чтобы курить траву и слушать песни,
пуская кольца трепетно и важно,
а я забуду новости известий,
и девушек, погрязших в эпатаже,
пустые дни, безмолвие русалок,
улитку, что ползёт, кряхтя, по склону,
звезду, что невменяемо сверкала,
убийцу из романа сименона,
толпу друзей и недругов вконтакте,
сиреневое облако над крышей...
забуду и уйду (не помню) как-то,
когда укажет выйти пальцем "шишел".