Не знает ветер, не знает земля,
проходящие мимо не знают люди…
Листья увядшие, застывшая еда,
вся жизнь на одном листе,
в суете проходящие будни…
Они уже не живы,
им времени не осталось,
но они не равнодушны,
и не пусты;
они не знают,
что ничего не осталось…
Тебе же хочется идти, не стоять,
в тебе всё от боли похолодело, сжалось.
За дверь, к свету. И шуму идущих ног
самообман еще не пройденных дорог
помогает не знать никакого страданья.
Отчаянье легче нести, если есть расстоянье;
если есть вид на дерево, снег, реку;
что еще надо, чтоб себя почувствовать живым человеку?
Точка опоры, намек; и сон,
горечь воздуха, это та же память;
их могилы окликает колокольный звон,
я услышал, сердце сожмется и встанет.
Щепотка букв, случайный звук – радостный гость
в моем сознании. Память сжалится, и погост
вернет мне их; назло педантичному мирозданию.
Пройти, идти... какая, впрочем, разница.
Их нет, судьба… жизнь… беда…
Время, как и обычно, тянется.
А на самом деле слово «вечность»
страшно теперь навсегда.
От одиночества, пустых шагов
дерево внезапно покрывается желтым,
среди пыли остывших слов,
море чувствуется чем-то большим,
чем море, чем просто вода,
волны, и желтое, горящее на горизонте…
Я бросился в песок, как будто бы навсегда,
а может быть, упал на повороте…
Они не живы, им времени не осталось,
Я чувствую пустоту, я слышу шаги.
Я знаю... не знают люди...
Память о них во мне осталась.
Что-то осталось. Что-то осталось.