меценаты
История Рима настолько богата-
кто знал бы сегодня того Мецената;
кто б помнил в России купца бы такого-
коллекционера Третьякова?
Сокровища Рима,
Российской земли-
они поколеньям иным сберегли:
всё то, чем сегодня музеи богаты-
цари приумножили и меценаты!..
ИЗ ИНТЕРНЕТА
http://velelens.livejournal.com/905753.html
МЕЦЕНАТ
"Любовь не знает убыли и тлена..." (Уильям Шекспир, 116 сонет)
Фаина МАСТИНСКАЯ, Афула(Израиль)
фото-
Степан Бакалович.
"В приемной у Мецената"
Собрались все, наконец. Расположились в таблинии, большой комнате с верхним светом, роскошно убранной ларями, шкафами для папирусных свитков, креслами, высокими подставками для светильников. Вся мебель была украшена резьбой, деревянными, мраморными и каменными инкрустациями. Всюду стояли красивые греческие вазы и кубки с орнаментом в виде ломанной или кривой линии с завитками, либо на чёрном или красном лаке ваз изображались сцены из знаменитых греческих трагедий.
В средине таблиния, так в богатых домах Рима называли гостиную, стояли ложа, на которых возлежали все приглашённые. Это была известная в Риме вилла Мецената, богача, друга и помощника императора Гая Юлия Цезаря Октавиана Августа. Ему, своему умному советнику, доверил Октавиан замещать себя в течение двух лет, когда он отбыл на восток, где шла война с Антонием и египетской царицей Клеопатрой.
Гости часто собирались в доме Мецената, приводили к нему своих друзей, и все встречи происходили только с одной целью - читать новые стихи. Ибо Меценат страстно любил поэзию. Чтение эподов, од, элегий, гимнов, сатир, эпиграмм, дидактических поэм и мифологических эпосов доставляло ему неизъяснимое наслаждение. Он окружал себя поэтами, их талантами он восхищался, и это окружение, эти тонкие, глубоко чувствующие, прекрасно образованные люди приносили столько радости, их таланты так искрились и сверкали в остроумных импровизациях, эпиграммах и баснях, что жизнь Мецената, причастная к жизни великих поэтов, наполнялась чудесным, счастливым смыслом.
Так случилось и теперь. Вергилий привёл молодого человека, о котором прежде много рассказывал друзьям. Это был Квинт Гораций Флакк, ему было 27 лет, его одежда и стоптанная обувь говорили о бедности. Он был небольшого роста, немногословный и, как будто, отчуждённый. Грусть в глазах, опущенные концы губ делали его молодое лицо печальным. Небольшое поместье, с большим трудом приобретённое его отцом - вольноотпущенником и предназначавшееся единственному сыну, было конфисковано властями в пользу безземельных ветеранов - легионеров и Гораций зарабатывал себе на нищенское существование в мелкой должности писца в государственном казначействе.
Вокруг бушевала гражданская война, казалось, что весь огромный мир потерял всякую опору и рушится в безумном светопреставлении.
А Гораций писал стихи. Это было совершенно удивительно: слова родного языка сами собой слагались в рифмованные строчки. Часы, проведенные в уединении, были наполнены острыми ощущениями, размышлениями о жизни, природе, человеческих отношениях, и всё это выкристаллизовывалось в стихи, стихи, стихи...
И вот в доме Мецената собравшимся поэтам он читал один за другим свои трогательные и отчаянные стихи, называемые в те времена эподами, ямбами, сатирами. Среди них самыми отчаянными были седьмой и шестнадцатый эподы - скорбные слова об общем крушении, самоубийственной гибели, об отречении от жестокой действительности:
"Куда, куда вы валите, преступные,
Мечи в безумье выхватив?!
Неужто мало и полей, и волн морских
Залито кровью римскою?.."
А вот Гораций в оде к Лицинию говорит поучительно о философии стоиков, исповедовавших эпикуровское - "Живи незаметно" и правило "золотой середины".
"Тот, кто золотой середине верен,
Мудро избежит и убогой кровли,
И того, в других что питает зависть, -
Дивных чертогов.
Чаще треплет вихрь великаны - сосны,
Тяжелей обвал всех высоких башен.
И громады гор привлекают чаще
Молний удары.
Меценат, хозяин дома, слушал стихи, затаив дыхание. Хотя среди знати он слыл щёголем, любил покрасоваться и обращать на себя всеобщее внимание, сейчас он сидел расхристанный, многочисленные, богато украшенные каймой и вышивкой складки его тоги были смяты и скомканы. Он не помнил себя, он внимал, он весь превратился в слух, его выпученные глаза сосредоточились на лице поэта, его восхищение поэтом и его стихами было безмерным. О, это совершенное мастерство, эта сложная, изощрённая поэтическая техника, эта искренность и страстность, это богатство языка, послушное каждому движению мысли поэта! О, Эрато и Каллиопа! О, великие Боги! О, великий Гораций!
Сам Меценат был посредственным поэтом и писателем. Так Сенека-Младший, знаменитый древнеримский писатель, живший на одно поколение позже, в своих "Нравственных письмах" (письма 101 и 114), уничтожающе высмеял проникнутые трусостью и унизительным выкляньчиванием жизни стихи Мецената:
"Пусть хоть руки отнимутся,
Пусть отнимутся ноги,
Спину пусть изувечит горб,
Пусть шатаются зубы, -
Лишь бы жить, и отлично всё!
Даже если и вздёрнут на крест, -
Жизнь сохраните мне!"
"...постыдная молитва Мецената, в которой он не отказывается ни от расслабленности, ни от уродства, ни даже от пытки - лишь бы среди этих бедствий ему продлили жизнь...", "Можно ли подумать, что ему когда-то Вергилий читал: Так ли гибель страшна?.." - писал Сенека.
Да, Меценат был изнежен своим огромным богатством; да, он был горд дружбой с императором Октавианом Августом, его чрезмерное счастье вскружило ему голову. Он был распущен в речах, в одежде, в еде, тысячу раз женился - и брал одну и ту же жену, его нравы современники считали невиданными и странными.
И тем не менее...
И тем не менее Меценат понял, кто стоит перед ним. Страстная любовь к поэзии, знания, вкус, и, наконец, интуиция подсказали ему, что перед ним - гений, что стихи Горация люди будут читать и восторгаться ими многие и многие века.
И чтобы стереть с лица Горация печать безнадёжности, чтобы его душу, терзаемую одиночеством и пессимизмом, наполнить радостью жизни, чтобы гений поэта не угас в безвестности, чтобы он смог в полной мере выполнить своё высокое земное предназначение, Меценат сделал то единственное, что было в его силах - подарил Горацию своё Сабинское поместье. Да, подарил поместье в предгорьях Аппенин вместе с рабами!
Он внушил императору уважение и восхищение к таланту Горация и переписка между ними, где император частенько выступал в роли просителя, продолжалась всю жизнь. В одном из писем император пишет: "Знай, я недоволен, что в стольких произведениях такого рода ты не беседуешь прежде всего со мной. Или ты боишься, что потомки, увидев твою к нам близость, сочтут её позором для тебя?" Цезарь хорошо понимал, что такие поэты, как Вергилий и Гораций, жившие и творившие в его царствование, украшают, возвышают и возвеличивают его эпоху.
В 17 году до новой эры Рим готовился очень широко отметить saeculum (столетний цикл), который праздновали один раз в 100 лет. В те времена существовало представление о "людском посеве", который по законам природы засыхает через 100 лет, затем праздновался новый "посев людей" и наступление нового золотого века, несущего вечный мир и благополучие. Это было величайшее празднество, длившееся несколько дней и завершившееся "секулярными играми". Император обратился с просьбой к Горацию - написать юбилейный гимн к этой столетней дате, что было необычайно почётно.
С книгами стихов Горация "Беседы", "Послания", "Песни" Меценат не расставался, он упивался глубиной, образностью и виртуозной техникой стихосложения этих произведений. А когда Гораций написал своё знаменитое стихотворное послание "Ars poetica" - " Искусство поэзии", то Меценат читал отрывки из него всем друзьям и во всех домах, куда его приглашали:
"Всякий писатель предмет выбирай, соответственный силе;
Долго рассматривай, пробуй, как ношу, поднимут ли плечи.
Если кто выбрал предмет по себе, ни порядок, ни ясность
Не оставят его: выражение будет свободно.
В тайне свой труд продержавши, покуда он в свет не явился,
Много исправишь, а выпустишь слово, назад не воротишь!
Краткость нужна, чтобы речь стремилась легко и свободно,
Чтобы в словах не путалась мысль и ушей не терзала".
Когда Гораций приезжал из своего Сабинского поместья в шумный Рим, сбегались люди поглазеть на него, показывали пальцами на этого невысокого, толстенького, седого, подслеповатого и вспыльчивого человека.
Слава Горация гремела. Его стихи изучали в школах уже при жизни поэта. В те времена, а Гораций жил с 65 по 8 годы до нашей эры, поэтов очень уважали и ценили. Считалось, что их вдохновляют и вещают их устами боги и музы, что поэты - учителя и наставники своего народа. И такими наставниками и учителями для народа были жившие почти в одно время поэты Вергилий и Гораций. Их поэзия стала образцом для поэтов разных стран и народов Европы на многие столетия. Произведения Горация и Вергилия переведены на языки всех народов мира и до сих пор считаются непревзойдёнными.
Гай Цильний Меценат
С Меценатом Горация связывала длившаяся до самой смерти дружба и это отражено в нескольких стихотворениях поэта, посвящённых другу. Меценат доживал жизнь в Риме в своём поместье на Эсквилине, измученный болезнями, терзаемый бессоницей. Умер он в сентябре 8 г. до н.э. Последними словами его к императору Августу были: "О Горации Флакке помни, как обо мне!" Помнить пришлось не долго, через два месяца умер и Гораций и был похоронен на Эсквилине рядом со своим другом.
Имя Мецената через пропасть двадцати столетий сохранилось в языках многих народов мира и стало нарицательным, потому что история отношений Мецената и гениального поэта Горация изучалась во все времена в школах и университетах. Его имя во многих странах стало обозначать людей, бескорыстно оказывающих заботу и поддержку, покровительство и помощь деятелям искусства и литературы.
И сколько, благодаря меценатам, благодаря их любви и поддержке искусства и литературы, было собрано в мире бесценных коллекций картин и скульптур, создано музеев и картинных галерей, сколько поэтов, писателей, композиторов, режиссёров смогли создать свои выдающиеся произведения!
И первым среди них был Гай Цильний Меценат, живший в Древнем Риме в первом веке до нашей эры.
Еженедельник "Секрет" (velelens.livejournal.com)