Мудр и хитер был раб Авраама, но, как бы ловко не вел он дело, без помощи Бога и Ревекки, ушел бы он из дома мошенника Лавана ни с чем. Мошенническому обману Ревекка предпочла честный брак с человеком, о котором было известно, как о сыне духовидца и пророка.
«ДЕЛО ЭТО ОТ ГОСПОДА!…»
Родня стоит с открытым ртом…
Вопрос поставлен им ребром!
Елиезер без промедленья
Требует принять решенье:
«Так господину моему
Милость, правду всё ж свою
Вы окажете, иль нет?
Мне тотчас надобен ответ!»
И всех, сидящих за столом,
Обводит взглядом он при сём.
Заметив, как Лаван замялся,
На нём раб взглядом задержался,
Затем дары, что представлял,
Неспешно, осторожно стал
Заворачивать в платок…
Сохнет в горле, и глоток
Лаван холодной пьёт воды
(«Дары… уходят прочь дары…»), -
В голове его мелькает.
Он локтем батюшку толкает.
И они на перебой
Залопотали: «Что ты, стой!
Тебя Господь Своей тропой
Привёл сюда, в наш дом родной.
Его силы велики,
И мы не скажем, вопреки,
Ни хорошего, ни злого,
Ибо то - по воле Бога!
Ревекка, дочка, подь сюда…
Скорей, мы ждём тебя, дитя!
Видать, такой её удел.
Пусть будет, как Господь хотел!
Пусть дочь женою станет сына
Авраама-господина!»
Рабу слова те, как бальзам.
Вознёс он руки к небесам,
Наземь с грохотом упал,
Бога Авраама восхвалял…
Хозяева оцепенели,
Стояли, молча, и глядели.
А раб с колен неспешно встал,
Заветный узелок достал
И добром, что в нём хранил,
Невесту щедро одарил.
Глаза сверкают у родни,
В них блеск, сияние, огни
От украшений золотых.
Тогда раб, поглядев на них,
Кричит помощникам: «Эй, вы!
Скорей, скорей сюда дары!»
Так по веленью старика
Втащили в дом два сундука,
Набитых доверху добром:
Посудой, тканью и вином,
Всевозможными дарами,
Пряностями да маслами.
Затем трапезничать все стали,
И гости там заночевали…
И ПРИЗВАЛИ РЕВЕККУ…
Встав рано, помолившись Богу,
Раб собирается в дорогу
И просит девушки родню,
Чтоб те собрали дочь свою.
Но стал Лаван вдруг говорить:
«Зачем?… Не стоит вам спешить.
Пускай ещё хоть десять дней
Мать будет с дочерью своей!»
А мать Ревекки тут как тут:
«Трубы, что ли вас зовут?
Зачем спешишь покинуть двор,
Как провинившийся, как вор?»
Елиезер был раздражён:
(«Ведь вопрос уже решён,
А теперь… теперь они
Отъезда отдаляют дни!»)
И, раздраженья не тая,
Сказал: «Удерживать меня
Долг исполнить не годится!
Едет пусть сейчас девица!»
И, вид загадочный приняв,
Кивком на небо указав,
Добавил: «Решено всё там…
Господь… Творец Вселенной, Сам
Мне путь-дорогу указал
И в деле сём успех послал!
Так что Бога не гневите,
Мне не мешайте, отпустите,
Дабы всё-таки я мог
Исполнить всё, как хочет Бог!»
Слов решительных таких
Не ожидали уши их.
Они минутку помолчали,
Но затем ему сказали:
«Не будем спорить мы о сём,
Давай Ревекку позовём».
«Да! Правильно! Так не годится
Пусть мненье выскажет сестрица…»
«Да-да! А то решаем всё,
Даже не спросив её!»
«Да-да! Конечно же… да-да!
Хоть слово скажет пусть она!»
Слова те были, как удар.
И раб подумал: «Взяли в дар
Все подношенья, а теперь
Юлят с тобой, Елиезер!!!»
Внутри всё похолодело:
(«Сорвать тебе желают дело!
Ах сволочи, кидалы, гады!
Дары забрали… теперь рады…»)
От гнева всё кипело в нём,
Но он стоял с закрытым ртом
И только пот, что выступал,
Его тревогу выдавал…
Лишь дочь вошла, родня тотчас,
Не сводя с Ревекки глаз,
Ей стала нежно лепетать:
- Мы все: твой брат, отец и мать,
Заботясь о твоей судьбе,
Желаем счастья лишь тебе!
- Дочка… кровиночка родная.
(Мать подступила, причитая.
У женщины виляет взгляд)
- Дочь наша, наш бесценный клад,
Ну, ответь, ответь родне,
По сердцу ли в родной стране
Тебе остаться и свой дом
Не покидать… остаться в нём?!
Или?!…, -
Вдруг голос твёрже, резче стал
И уже нежно не звучал,
- Или, покинув дом родной,
С ним пойдёшь?» - и головой
В сторону чёрного раба
Кивает дочери чета.
Молчит девица, а родня
Вокруг неё, как мошкара
И шепчет, шепчет: «Шу-шу-шу
Ты веришь этому рабу?
Да он… да он тебя в пути…
На его рожу посмотри!»
Дочь этот разговор смущает…
Тогда ей хитро брат моргает,
Дескать: «Сестра, не будь глупа,
Плюнь на этого раба!»
Как от пощёчины, лицо
Ревекке краской залило.
Ей было ясно, что они
Раба решили «развести».
Ни звука. Молчанье всех томит.
Вдруг голос матери звучит
Резким эхом в пустоту:
- Ужель пойдешь ты с ним?!
- Пойду!
Подняв решительно глаза,
Ревекка молвит за себя.
И тотчас за её спиною
С ноткой шипящею и злою
Прозвучали голоса:
«Ох, и глупа же, ох, глупа…»
И был лишь раб… Авраама раб,
Словам тем бесконечно рад.
продолжение следует...