Абсурдность шелка. Эксцентричность льна.
Каление, камлание в трагизме.
Когда-нибудь останешься одна
В мехах, в печали, в светском эгоизме.
И будет трезвым лошадиный бег,
Движенья чётки, мысли филигранны.
И будут на уик-энды великаны
С собою брать тебя на дальний брег.
Ночами будут сыпаться зонты
Со всей деревьев видимой округи,
И солнечного ветра центрифуги
Разбередят дремучие сады.
В Москве зарницы, в Киеве темно.
Южнее голосистей, смолянистей.
В Самаре отдыхают модернисты.
А в Херсонесе пыльное окно.
Стучится ночью дерево в твой дом:
Ты примеряешь серьги, ожерелье.
И остывают звёздные турели,
Последний израсходовав патрон.
Эгоцентрична женская рука,
Когда платить уж некому и нечем:
Твой город подражателен и вечен,
Как хитрая улыбка двойника.
И кажется всё это для тебя:
Весь образ жизни, памяти громада
И тихое местоименье марта
И роковой эпиграф октября.
Слепое повторенье вечеров,
И с детской непосредственностью - утро,
Когда жена, разбуженная Брутом,
Пристёгивает лямочки чулок.