У меня есть друг — разведчик и проводник, он следы читает легче, чем строки книг, он к лесным тропинкам с детства еще привык и проходит ими, не всколыхнув листочка. Вся граница знает: первый стрелок в краях! Не найти искусней, опытней, я не я, и враги боятся грома его ружья, потому что каждый выстрел чертовски точен.
Я — иное дело; что тут за спрос и суд? Заблудиться просто тем, кто не жил в лесу. По какой дороге ноги меня несут, не успел понять рассудок в тот летний вечер. Погнала беда, быстрей, или не уйдешь! Перебили всех — кто плох был и кто хорош, беглецов искали пуля да острый нож… но послало, верно, небо его навстречу.
Он окинул взглядом, жестом велел молчать и одним движеньем сбросил ружье с плеча. А потом сквозь чащу двигались добрый час, не роняя слов — шуметь, он сказал, не нужно. Подошли к его убежищу в темноте. Ни о чем сначала спрашивать не хотел. Посидел, вздохнул: повадки твои не те, подведешь ведь, неумеха, под вражьи ружья…
Скоро год знакомству, но не конец войне, и не раз мы с ним стояли спина к спине, и не раз казалось: выхода больше нет, неужели снова не получилось тише?.. Но всегда справлялись и прорывали круг…
У меня есть самый лучший на свете друг.
Где-то в кронах солнце прячется поутру. Мы смеемся: он впервые меня не слышал.