Вечерами мы перешивали старые платья.
Ты кроила чего-то там, что-то потом мы носили:
Цветастые юбки, странные кофты, даже жилеты…
Были всем этим согреты, но ощущалось - раздеты.
А еще мы играли в карты, в лото, в домино, в молчанье,
Рисовали зайцев с букетами - страшноватых таких зайчат.
Зайцы не прыгали по тропинкам, а молча глазели печалью.
Кажется, по сей день их взгляды во мне горчат
Чем-то горячим, сахарно-жгучим, колючим…
Ты подходила к окнам, крутила цветочный горшок.
Ты не носила тогда никаких наручных,
А я не терпела настенных. Уже и не помню, за что.
Тихо сидеть в темноте – нам это было не страшно.
Спать в освещенных комнатах – белых, почти бумажных,
Было не стыдно, не странно. Счастье ведь обыкновенно.
Ты помни об этом, помни. И плачь иногда… вдохновенно.