Вдоль сырой городской аллеи,
где полита дождём земля,
убегают мои олени –
круторогие тополя.
Облака, как зубная паста,
и луна шерстяным клубком.
Электрический свет распластан
на стекле ветровом мазком.
Мне прощально за поворотом
«поворотник» мелькнёт такси.
Я как будто ищу кого-то
Посреди городских трясин,
где то сходятся к перекрёстку,
то опять расходятся врозь
лип остриженные подростки
и пучки плакучих берёз.
Где пылают неугасимо,
оттеняя бетон и сталь,
ослепительные осины –
крови капельки на кустах.
Где потушенные окурки
тут и там на земле гниют,
где бездомные кошки-мурки
вымурлыкивают уют.
И мальчишка в промокших кедах,
в лужах палкою шевеля,
направляет бои-победы
самодельного корабля.
Но мелькнут за окном – и нету.
Бледный свет и по крыше дождь,
словно кто-то швырнул монеты –
в каждой капле звенящий грош.
Возле бывшего трансагентства
на мгновенье останови.
Здесь моё затерялось детство –
старый вяз у кривой скамьи.
Там на классы расчерчен мелом
запылённый асфальт двора,
там мы мир покоряли смело
в недалёком таком вчера.
Но мелькнёт за окном – и нету...
Останавливаться нельзя.
Семафорит зелёным светом
Астраханская, прочь скользя.
И колёса стирают «классы»,
поворот – и вперёд опять.
У забытой билетной кассы
смысла нет целый день стоять.
Счётчик щёлкает. С середины
перекрёстка - трамвайный звон.
Словно пёстрые арлекины,
флаги мечутся на Сенном.
Но мелькнёт за окном - и нету.
Хмурят сумерки брови туч.
И вступает с фонарным светом
в спор последний закатный луч.
Облака растворились в черни,
проступила луна ясней.
Вот уже и проспект вечерний
расплескал озерцо огней.
Стали тише шумы моторов,
заиграл визажист-неон.
Мы, должно быть, врастаем в город –
в шлакоблоки, в стекло, в бетон.
А вдали, у речной заставы,
где шуршит на песке вода,
засыпают цветы и травы,
не влюблённые в города.
И трилистья роняет неклен
в рябью тронутый водоём,
но мелькнёт за окном – и нету,
как когда-то мы все мелькнём.
Электрический свет размазан,
капли веером из-под шин.
Суета пассажирских «ГАЗов»,
как подростков среди машин.
Соберись же! Ещё немного...
не дремли за рулём, браток.
Лентой Мебиуса дорога –
бесконечности завиток.
И опять вдоль сырой аллеи,
слабо листьями шевеля,
убегают мои олени –
круторогие тополя.