(фото девушки по имени Ипоса - специально для Леонида Шупровича):-))))
Глава 2.
Главные действующие лица. Деды и салаги.
В этот раз в экспедицию мы «вливались» тремя неравными порциями. Пионерский десант Шереметьевых-Могилевых был первым, кто ступил на знойные улицы Виндхука, или Виндука, как называют его местные.
- Петрович, и как оно там? – пытаясь преодолеть пока хотя бы голосом десятки тысяч километров между двумя точками планеты, бодро интересовался Михаил.
-Альбукерку помнишь?
- Которая в Нью-Мексико, в Штатах?
- Угу. Так вот, она его родная сестра. Однояйцевая. Горы на горизонте. Холмы в городе. Сам Виндук на высоте около двух тысяч метров, флора – аридная, то есть, приспособленная к экстриму температур и осадков, а потому бедненькая…. И, как говорит Инка, вспоминая старинный анекдот: «типично киношный пейзаж одноэтажной Америки».
- В смысле?
- Многоэтажность ограничивается центром города, а дальше пасторальные пейзажи невысоких домиков с милыми развлечениями жителей вроде коллективных прогулок в супермаркет на машине.
- Я правильно понял – вам нравится?
- Не то слово! Это классный, патриархальный городок, который можно назвать прекрасной декомпрессионной камерой для европейского путешественника, позволяющий адаптироваться к африканским реалиям с сохранением привычного быта. Для наших новеньких – самое то!
К слову сказать, туристы Виндхука, как правило, не видят. Для них он, действительно, ограничивается парой-тройкой улочек делового центра, и краткосрочной прогулкой на машине или автобусе по пути из аэропорта к отелю.
Каемся, путешествуя по миру, мы и сами, порой, крайне невнимательно относились к столицам тех стран, где бывали. Нашей целью всегда являлись неосвоенные, дикие территории, чудом сохранившиеся племена и оазисы первозданной природы. Мы были у пигмеев в ЦАРе, но что мы можем сказать о Банги? Мы исследовали каменный век на острове Новая Гвинея и ничего не увидели в Джакарте, не поняли, каким образом миллионный мегаполис взаимодействует с крошечной Ваменой. А ведь то, что «осколки цивилизаций» все-таки сохраняются каким-то чудом, во многом заслуга местных властей и природоохранных структур, базирующихся, как раз в столицах. Поэтому в наших намибийских приключениях было решено, по возможности, уделить внимание Виндхуку: приобрести книги, путеводители, карты, побеседовать со старожилами и музейными смотрителями, тактично поприветствовать чиновников и заручиться, если получится, их поддержкой. Словом, чтобы понять Намибию, кому-то из нас предстояло чуть раньше остальных стать настоящим намибийцем: научиться видеть, как они, чувствовать, как они, уловить вибрацию тех многочисленных племен, букет которых и формирует современное намибийское общество.
Так мы и познакомились с Роной Гольдштайн, которая живет в Виндхуке вот уже двадцать лет. Все эти годы темнокожая Рона работает в странной должности повара-администратора одного из семейных отельчиков, а свободное время посвящает изучению той страны, влюбившись в которую, приняла решение не возвращаться в Израиль.
- В Намибии полно загадок. И ваши экзотические племена , ваши искомые неземные красавицы – далеко не самая главная тайна Намиба. – Рона не спеша потягивает местное пиво, заедая его чем-то вроде вяленого мяса. – Вы не поедете к кругам?
- Куда?
- К знаменитым загадочным кругам, которые заставляют ломать голову ученых всего мира. Я не ученый, но вот уже двенадцать лет провожу собственные эксперименты, чтобы ответить на вопрос, откуда они взялись, круги эти?
- Рона, ответь толком, о чем речь?
- Господи, вы там, в России, только политикой интересуетесь, что ли? А тайны планеты для вас пустой звук?
- Как видишь, не пустой звук, если мы сидим здесь сейчас с тобой и говорим о каких-то мистических кругах, хотя совсем не понимаем, о чем речь.
Женщина приободрилась, глаза ее засверкали, а голос стал вкрадчивым и сиплым:
- В пустыне Намиб можно найти сотни нерукотворных, загадочных кругов, диаметром от полутора до десяти метров каждый. Внутри круга почва абсолютно лишена растительности, словно зацементирована, зато по его периметру колосится высокая и сочная трава, которая сильно контрастирует со скудной растительностью остальной пустыни. Круги тянутся от границы с Анголой на самый юг, почти до ЮАР. Уже четверть века лучшие намибийские, европейские, южноамериканские ученые бьются над загадкой кругов, но ответа об их природе так и не нашли.
- Конечно же, все склоняются к мысли об инопланетном происхождении проплешин, – хмыкнул Андрей.
- А вот и нет. Эту версию скептики, вроде тебя, отвергли сразу и заявили, что не будут проводить псевдонаучных исследований. Этого, видите ли, не может быть, потому что не может быть никогда. И точка! Выдвигались принципиально иные версии. В частности, одно время думали, что круги выедают термиты, которых в пустыне полно. Точнее, траву и даже семена выедает какой-то особый род термитов.
- С особым художественным вкусом. Они эстеты, и предпочитают кормиться строго по периметру круга. – Инна засмеялась.
- Эта версия не подтвердилась. – Рона вздохнула. – Я была с экспедицией Университета Претории. Мы копали почву на глубину двух метров, но никаких следов термитов не обнаружили. Даже намека на них нет.
- Ну, у вас же здесь арена метеоритных дождей, - Андрей все никак не мог забыть импровизированную выставку метеоритов, которую мы увидели на местном Арбате, на Пост-стрит.
- Была такая версия. Грешили на астероиды. Но анализ на радиоактивность образцов почвы, посланных в Южноафриканское бюро стандартов, дал стопроцентно отрицательный результат. А еще ученые исследовали образцы почвы внутри кругов и за их периметром. Они абсолютно идентичны. Это одна и та же земля. Но невозможно объяснить тот факт, что семена из контрольной группы, посаженные в землю из круга, прорастали крайне плохо, а ростки быстро хирели и погибали. Зато те, которые посажены в землю из-за периметра, росли как на дрожжах, становясь значительно крупнее и крепче обычной рассады.
- А что говорят аборигены? – Инна пристально взглянула на Рону и даже включила диктофон.
- Удивительно, но почти все племена считают, что круги появились там, где нашли смерть их предки, сражавшиеся против колонизаторов. Так говорят бушмены, так говорят химбо и гереро.
- Странно, почему же нам в географическом обществе, где мы консультировались, не посоветовали посетить столь уникальное место?
- Ну, вы же, как я поняла, не любите аттракционов? А намибийские круги – уже давно туристическая фишка. Сегодня каждый посетитель природного заповедника Намиб Ранд может купить всего за пятьдесят долларов США в личное пользование один из феноменов или подарить его своим родным и близким. Купившему след от «инопланетного гостя» выдается сертификат и памятный кружок из глины, на котором оттиснут порядковый номер.
Рона еще раз вздохнула, допила пиво, доела антилопью «солонину», совершенно спокойно включила их в наш счет за кофе и удалилась куда-то в подсобку, отдавать ценные административные указания своим немногочисленным подчиненным.
Мы остались сидеть под выцветшим парусиновым тентом, вдыхая удивительно африканский, несравнимый ни с чем запах Виндхука. Как передать его вам?
Давайте попробуем….
Итак, представьте, что на раскаленный, пыльный палисадник, пролился бурным потоком кратковременный ливень. Остро запахло почвой. А по соседству сосед решил пожарить шашлычок, предварительно приодевшись в парусиновые, пахнущие горячим утюгом штаны и хорошенько облившись цитрусовым лосьоном для бритья. Запахи смешались. Откуда-то с холмов ветерок донес кисловатый аромат каберне, а заключительной нотой «букета», стал омлет, который прямо у вас под носом пожарили на сливочном масле из огромного страусиного яйца. Сложно представить? Вот то-то…. Но именно так пахнет город, в котором мы сейчас попиваем довольно неплохой кофеек. Кстати, аромат пережаренных кофейных зерен тоже нужно добавить в палитру намибийских запахов. Мы сидим и неспешно рассуждаем о том, как сложится наша очередная экспедиция. Ждут ли нас яркие приключения, или Набия окажется менее колоритной, нежели все то, что нам довелось видеть прежде?
Поживём – увидим…
***
Вторая часть «десанта» команды «Осколков цивилизаций» прилетала в Виндхук из легендарной Одессы. И мы с нетерпением ждали знакомства с новичками.
Сказать по правде, новичков (в прямом смысле этого слова) в наших экспедициях почти не бывает. Сложные маршруты, непростые условия, минимальный набор «цивилизационных» благ, заставляют предельно внимательно относиться к выбору участников. К нам попадают, чаще всего, по рекомендации одного или двух бывших членов больших путешествий. «Как раньше принимали в КПСС» - шутит Инна. В этот раз с нами едут сразу четверо «салаг», имеющих за плечами огромный опыт самостоятельных путешествий по всему миру – это Женя Соловьев и Инна Трояновская из Одессы и чета Буренковых – Константин и Надежда – из Москвы.
«Старички» представлены в команде уже хорошо вам знакомыми по предыдущим книгам Михаилом Кравченко, Людмилой Прокиной, Валерией Гриншпун и упомянутыми выше Шереметьевыми.
Промежуточное положение занимает еще один путешественник - Андрей Костянов. С одной стороны, Андрей еще ни разу не становился героем наших книг, с другой – уже участвовал в таком количестве сложных международных экспедиций, побывал в таких «горячих» точках планеты, что еще и нам мог бы дать фору.
Познакомим мы вас и с нашими неизменными помощниками в любой экспедиции – местными гидами. В этот раз на помощь российской команде пришли сразу три человека: столичный таксист, человек из племени дамара, Макс Тхуебобо, южноафриканец и бывший гражданин России Влад Петров и бродяга-авантюрист из племени химба, один из самых запоминающихся персонажей намибийской эпопеи - Мозес (Моисей) Леон Химба Какуни. Но о них чуть позже…
Пока же Инна с Андреем готовились к прилету экипажей.
Москвичи летели через ЮАРовский Йоханесбург, Влад Петров прибывал тоже из ЮАР, но из Кейптауна, одесситы и Андрей Касьянов ожидались рейсом из Франкфурта.
- Как мы будем собирать их всех? Я уже запуталась в расписании, - причитала Инна, игнорируя настойчивые предложения супруга выбраться в окрестности Виндхука и, не теряя времени, провести разведку на местности. – Людмила пишет, что Лерка летит с высокой температурой, Андрей прислал какое-то сообщение о неисправном штативе и поисках переходников, Влад спрашивает про лицензии…. Нет, что ни говори, а интернет – великое зло. Не было бы этих дурацких сообщений, я бы тоже с тобой и Максом в местный Шанхай еще раз поехала, изучать быт аборигенов…
Безусловно, больше всего нас беспокоил Михаил Кравченко. Еще совсем свежи были в памяти тяжелые часы, дни и недели, которые Миша провел, балансируя на тонкой грани жизни и смерти в борьбе с тяжелейшей формой тропической малярии. (Об этом подробно рассказано в книге «Зов Убанги»). И вот он снова летит в Африку. Снова туда, где чуть было не остался насовсем в непроходимых дебрях центрально-африканских джунглей.
«Да ладно! Намибия – это «аlter ego» коварной влажной Африки. Здесь все, как раз, наоборот: вместо болот – пески, вместо ливней – пустыни, вместо малярийных комаров – скорпионы!» – весело отшучивался наш приятель в Москве, в дискуссиях с перепуганными родственниками. Храбрился ли он, либо, на самом деле, его страсть к постижению нового, запретного, заповедного была столь велика, что напрочь перекрывала первородный и привычно осторожничающий инстинкт самосохранения – мы можем только предполагать. Скорее всего, Миша думал именно так, как говорил. Однако, к путешествию он, как и все остальные, подготовился основательно, и его авантюрное желание очередной раз «перешагнуть запретную Красную Линию» ничего общего с легкомыслием или безответственным разгильдяйством, конечно же, не имело.
Тем не менее, уже самый первый день «общего сбора» показал, что предусмотрели мы далеко не всё.
Мы даже представить не могли, что эмиратская авиакомпания, доставив наших путешественников в Йоханесбург, решит, что ее миссия на этом исчерпана, а всяческие «транзиты» - лишняя головная боль. В конце концов, желающие посмотреть Южную Африку прекрасно могут сделать это и в ЮАР, и совсем незачем стремиться в какую-то Намибию…. «Ваш самолет уже улетел, а когда будут следующие рейсы и будут ли на них места – я не знаю». Примерно так объяснила служащая «Emirates» нестыковку в рейсах, явно несоответствующую тому, что было указано в билетах.
«Переночуем в аэропорту, а дальше будем добираться на перекладных», - бодро отрапортовали сразу три SMS-ки, посланные Мишей, Людой и Надеждой Буренковой по очереди. Слишком бодро для того, чтобы мы перестали волноваться. К этому времени в Виндхуке нас было уже шестеро, и мы, чтобы как-то отвлечься, снова уткнулись в маршрутные карты.
В принципе, маршрут в этот раз был не особенно сложным. Но изматывающим. Нам предстояло проехать в общей сложности (по дорогам и абсолютному бездорожью) около пяти тысяч километров, ибо именно на таком расстоянии друг от друга по окружности находятся основные центры «коммун», или столиц тех племенных объединений, которые мы хотели посетить: нама-дамара, химба и гереро. После бурных дискуссий, еще в Москве, мы вычеркнули из маршрутного списка племена бушменов, договорившись, что обязательно вернемся в Намибию и погостим в этих первобытных племенах не наскоком, а основательно. Сейчас же, с учетом ограниченного срока в три недели, было решено сделать основной акцент на племенах химба, поселения которых еще сохранились в девственном виде на самом севере Намибии, почти на границе с Анголой.
Те, кто внимательно следит за нашими путешествиями, знает, что основным их условием является знакомство с подлинной культурой и бытом тех или иных малочисленных племен и народов планеты. Нас совершенно не устраивают туристические «потемкинские деревни», организованные предприимчивыми дельцами в непосредственной близости от отелей и лоджей, нам не интересны «кукольные» пигмеи, папуасы, индейцы и т.п., как, наверное, не интересны вдумчивому европейскому путешественнику наши краснощекие суздальские «крестьяне» с ручными медведями, пляшущими под балалайку, и разукрашенными целлофановой мишурой «русскими тройками».
В этот раз мы тоже не собирались изменять своим правилам, а потому с нетерпением ожидали наступления утра и хоть какой-то ясности в судьбах товарищей. Ведь для того, чтобы успеть осуществить задуманное, нам нужно было придерживаться (буквально до минуты) намеченного графика экспедиции.
- Вот что, братцы, - обратился к присутствующим Влад. – Есть предложение, от которого глупо будет отказываться. Давайте рано утром разделимся. Часть народа с Максом поедет в аэропорт, встречать потеряшек, а мы с Андреем отправимся в бюро проката и постараемся арендовать хотя бы один джип. Может быть, нам повезет, и оформить получится сразу три машины.
- Предложение здравое, - оживился Андрей Костянов, - Но я планировал с тем же Максом еще успеть заскочить в пару мест и докупить здесь все необходимое для съемок: аккумуляторы, переходники, приблуды…. К сожалению, многое из того, что мы приобрели во Франкфурте и в Москве к местным розеткам не подходит. Возможно, мы поступим так: Влад с Петровичем будут заниматься машинами, девчонки – отдыхать в аэропорту, а я и Женя – займемся с Максом покупками.
- Между прочим, граждане, заметьте: Макс – это моя персональная и незапланированная намибийская находка, - рассмеялась Инна. - А мужчины силой хотят его у нас экспроприировать.
- Ага! – радостно согласился Костянов, - И, заметь, всё ради общественного блага! Кто через два дня будет стонать, что нечем заряжать планшетник или камеру?
Макс, который за последнюю неделю сроднился с ролью няньки российских путешественников, довольно посмеивался, ежеминутно слыша свое имя. Он уже успел привыкнуть к мысли, что жизнь его теперь круто изменится, что он непременно станет героем такой же толстой и красивой книги про Африку, как та, что ему подарили Инна и Петрович. Все его друзья, соседи и даже босс (сам великий директор таксопарка!) поверить не могли, что скромного и ничем не примечательного, в общем-то, парня почему-то заметили странные русские и сделали его чуть ли не своим главным гидом по столице Намибии.
- Макс! Так как мы завтра поступим?
- Цца! – восторженно цакнул Макс, что на языке дамара, которому он пытался нас обучать с первого дня, выражало высшую степень одобрения.
Кстати, вы еще не знаете, что такое язык племен нама и дамара? Нет? О, это нечто особенное. Пожалуй, более нигде в мире не встречается такая звонкая, цокающе-клацающая речь, постичь и воспроизвести которую, на первый взгляд, почти невозможно.
В мировой фонетике щелкающие звуки в речи дамара называют кликсами. А сам язык относят к койсанским языкам, на которых помимо намибийцев и южноафриканцев говорят еще пару племен в Танзании (сандава и хадза). Дамарский язык ранее красиво назывался готтентотским, и уникальность его состоит в особом произношении нескольких звуков. Помните, как мы в детстве клацали и цокали языком, показывая, как скачет лошадка? Попробуйте повторить это цоканье, но делая акцент на произнесении разных звуков: пь, кь, ль, чь, ць (и все это щелкая языком по нёбу).
В среднем, на языке нама-дамара в Намибии говорит почти 300 тысяч человек. То есть, шестая часть населения. Нам удалось привезти музыкальный диск с записью песен дамара, ну и, конечно же, вволю наслушаться программ специального дамарского радио, которое включено в малолитражке Макса денно и нощно.
Раз уж мы заговорили о Максе, хотелось бы остановиться на истории его жизни чуть подробнее, чтобы у читателей появилось хотя бы приблизительное понимание того, как складывается в Намибии жизнь рядового темнокожего гражданина, рожденного в обычной среднестатистической семье.
Макс родился на западе страны, в самом центре Дамараленда, в довольно бедной семье. В отличие от многих сверстников, мальчишка с удовольствием ходил в бесплатную начальную школу, а когда закончил ее, местный падре помог ему продолжить образование в так называемой «высшей» школе (это по-нашему пятый – девятый классы). Данный вид образования подразумевает оплату, хоть и символическую, но зачастую неподъемную для большинства намибийских семей. Максу повезло: администрация школы оценила его рвение и успехи в начальной школе и разрешила учиться без денег. Кстати, Макс несколько раз подчеркнул, что он не был каким-то исключением из правил, и все дети, которые хотят учиться, так или иначе, получают бесплатное образование.
В семнадцать лет наш приятель познакомился со своей будущей женой – очаровательной Машар, целеустремленной и предприимчивой девушкой, и молодая семья решила попытать счастья в столице Намибии. Сегодня Машар – администратор крупного мебельного магазина, Макс – таксист с двадцатилетним стажем работы. Они живут в небольшом доме, смахивающем на наши дачные шестисоточные домики-скворечники советских времен (примерно 5 на 6 метров), владеют относительно новым автомобилем и воспитывают четверых детей. Макс гордо именует себя средним классом и уверен, что жизнь удалась.
Поначалу, насмотревшись на красивые особняки центра намибийской столицы, мы были готовы оспорить понятие «достатка» семьи Тхуебобо и его отношения к «среднему классу», но после того, как Макс отвез нас в местный «Шанхай» - бедняцкие районы Виндхука - полностью с ним согласились.
Эти районы почти никогда не показывают туристам. Кварталы хитро спрятаны вдали от основных магистралей, уходящих на юго-запад и северо-восток столицы, и представляют из себя многотысячное скопление небольших хижин, напоминающих наши гаражи-ракушки. Эти домики могут быть сделаны из любого материала: шифера, металла, картона, дерева и не превышают по площади 6-9 метров. Дома тесно примыкают друг к другу, приусадебных участков у них нет, даже отхожие места в виде выгребных ям принадлежат не семье, а целому кварталу. Удивительно, но улицы там не формальные, а самые настоящие, зачастую с красивыми названиями. Так, например, несколько замечательных фотографий мы сделали на улице с романтичным именем «Монте Кристо».
Беднота вокруг царит ужасная. Нет света, нет воды, нет какой-то элементарной мебели. Но, что удивительно, в столичных гетто поддерживается почти идеальный порядок. То есть, старые пластиковые канистры, валяющиеся в пыли у дороги, мы видели, но иной бытовой мусор – пакеты, бумага, осколки стекла или нечто подобное тщательно убирается и вывозится на свалку, далеко за пределы поселения. Вероятно, городская администрация опасается эпидемий и заставляет жителей следить за порядком. В черте бедняцких поселков есть свои малюсенькие стихийные рынки, магазинчики и даже кафе, расположенные в железнодорожных контейнерах и строительных вагончиках, где можно посидеть на колченогой табуретке на свежем воздухе, съесть печеный початок кукурузы, сомнительного вида жареную сардельку и попить самодельного мутного пива. Еще одна отличительная особенность таких кварталов – обилие начальных школ. Только по разнящейся друг от друга расцветке школьной формы мы насчитали их штук шесть или семь. Да и Макс объяснил, что бедняки, сообразив, что перемены в жизни начинаются с образования, заставляют детей посещать занятия. Поскольку детей в семьях много, то и школы переполнены. В одной такой, мимо которой мы проезжали в момент, когда у ребят закончились занятия, по уверениям Макса, учится примерно 2-3 тысячи человек. Почти МГУ!!!
Рассказывая о Максе и его любимом Виндуке, мы совсем забыли сказать, что еще в первый день знакомства Макс продемонстрировал нам фотографию своей любимой Машар. И мы были сражены наповал, мгновенно поверив, что в поисках красавиц попали точно в яблочко. Старенькое выцветшее черно-белое фото не могло скрыть изумительно правильных черт лица, огромных глаз, точеного носика с капризно вывернутыми ноздрями, высокого, благородного лба. На фото Машар было двадцать лет. Но познакомившись с женщиной пару дней спустя, мы не смогли скрыть разочарования. Это феномен, объяснить который под силу только генетикам. Машар выглядела грубой, некрасивой, сильно потрепанной жизнью женщиной, ничего общего не имеющей с красавицей на снимке. Некрасивость женщины сглаживало ее жизнерадостное обаяние, лучистый взгляд и искренняя радость от общения с новыми приятелями мужа.
Уже позже, в разговоре с Максом мы узнаем, что все женщины его народа «страдают» тем же недугом: в молодости каждая из них могла бы претендовать на титул королевы красоты, а к старости лица непостижимо меняются. Вообще-то старость никого не красит, и славянских женщин в том числе. Но если в России на улицах легко повстречать красивых зрелых женщин и даже красивых бабушек, то у дамар подобное явление исключено. Юных красавиц полным-полно, а вот зрелых – нет совсем. С возрастом у дамарских женщин раздуваются и утолщаются носы, переносица слегка западает, очень четко и грубо прорисовываются носогубные складки. Лицо не округляется, а, скорее, приобретает форму квадрата, в районе лба скапливается жир. Зато морщин нет совсем! Почему так происходит – не известно. Во всяком случае нам.
Кстати, такие трансформации характерны именно для готтентотов. У химба и гереро возрастные трансформации и изменения внешности не так заметны. И мы в этом совсем скоро убедимся, когда вырвемся из поднадоевшего уже Виндука на бескрайние дороги Намибии.