Сергей сидел на нарах, обхватив голову руками, воспоминания будоражили его сознание.
— Падал на землю снег, снежинки кружили, целуя твои губы, таяли. Помнишь, как в первый раз, нам было не холодно вдвоём на заснеженных улицах. Как я хочу вернуть тот первый поцелуй, робкое касание рук, сказать люблю. Девушка, которая свела меня с ума своей красотой, её уже никогда не вычеркнуть из души. Оля, она самая прекрасная женщина на земле, без неё нет мне жизни, да и зачем она мне. Её никогда уже не вернёшь назад.
— Если любишь, мог бы и простить. Ты что ли святой? Вспомни, скольким девушкам жизнь поломал? Они тоже живые, у них душа, сердце есть, которые могут страдать и любить. Ты их любил, а потом бросал, и тебе было наплевать, какая будет у них дальнейшая судьба. Или забыл? Не зря тебя судьба наказывает и это только начало. Кто она, и кто сейчас ты? Заключённый, у которого нет прав и впереди семь лет отсидки, — услышал, Сергей свой голос.
— Как же всё это могло произойти со мною? Злой рок судьбы. Сверху строго следят за нами и за каждые ошибки посылают нам испытания. Сколько лет предстоит провести в неволи и это не сон, — Сергей разговаривал сам с собою, временами ему казалось, что он сходит с ума. Двенадцать дней как он просидел в одиночной камере изолятора. Общаться было не с кем. Утром, в обед и на ужин дежурный открывал двери камеры, баландер ставил чашку с едой на площадку ( кормушку), которая откидывается на второй двери сваренной решеткой из арматуры и прогулка в прогулочном дворике три на пять метра, один час. От одиночества стала съезжать "крыша", и с каждым днём мысли о суициде усиливались. Через двое суток, на дежурство заступал прапорщик Петюшин. Он остался служить на сверхсрочную и вот уже семнадцатый год как на службе. Ему нравилось его работа, он был на своём месте. Ходил ночью по "продолам" и громко разговаривал. В тишине его голос был слышен в каждой камере. Заключенные привыкли к Петровичу и слушали его как радио. Пацаны придумали ему "погоняло," "мусорок". Он мог говорить часами на различные темы, особенно любил рассуждать о прекрасном поле, политике, да и ни о чём, просто по бездорожью. После ужина часам к девяти вечера он снова завёл разговор, выйдя из помещения дежурки.
— И так, граждане осужденные, Вы наказаны за различные деяния государством. То есть, осуждены на различные срока по приговору народного суда. Мне поручено по долгу службы выполнять свою работу, следить за надлежащим порядком в штрафном изоляторе. Вы соблюдаете и выполняете, установленные правила норм поведения в колонии строгого режима и к Вам, ни каких претензий со стороны администрации нет. А вот меня, сегодня один "фраер", назвал "сукой". Не по понятием это, сей факт является оскорбительным и унизительным. Он наверное забыл, где находится? Так что, за базар придётся ему ответить. Не пойму только, с какого перепуга, на меня такой наезд? Я выполняю свою работу, грамотно, профессионально, за последние годы жалоб на меня не было. К Вашему сведению, это пассажир, который недавно заехал в третью хату. "Пальцы закрутил", так мы ему их мигом обломаем, "накрутим хвоста". У меня есть три варианта, первое, извинение принимаются, если нет, то найдём причины и добавим ему пару месяцев, да переведем в ПКТ. Ну и третий вариант, схожу к "смотрящему," пусть правильно "рамс" рассудит. Это тебя Сергей Камнев касается, ангелочком прикинулся. Сел за "мокруху" по 103, "завалил мужика" и еще "жало вздумал показывать". А что я ему сказал, привыкай к новой жизни, к "баланде". Харч, видите ему не по нраву пришелся, так ещё в статусе блатного не ходишь. А я вот свою "пайку" кушаю вместе с Вами, и ничего, всё мне нравится, привык уже. Да и моя распрекрасная женушка Елизавета Стефановна, не суетится по утру с приготовлением провианта, когда я заступаю на службу. Работа у меня хорошая, всегда в тепле, на всём казённом, жалование достойное, не бедствую. Вот сапоги новые выдать обещали, а то старые жмут немного, да и мозоль беспокоит. Ну всё, хватит на сегодня, что–то нету настроения для ораторства, пойду, прилягу на нары в первой хате, сегодня она свободная. Так что пацаны, здесь я свой среди чужих.
— Петрович расскажи ещё, что–нибудь, а то сам знаешь, сидим в темнице. Как там на воле? — крикнул, кто–то из камеры напротив.
— На воле пацаны не мёд и не сахар. Вот к примеру, отсидишь ты свой срок и что дальше? Что умеешь в своей жизни делать? Да ничего. Сейчас рассуждаешь, что выйду на свободу, жизнь начну заново, с чистого листа. Только не так всё просто, на свободе пахать надо, чтобы на хлеб насущный заработать, а от работы кони дохнут. Работать не будешь, статья за тунеядство "корячится", а жить сладко всем хочется. Вот тут и возникает вопрос, где брать деньги? Да всё просто, "хрусты отжал", а потом сетуешь на жизнь, что повязали "цветные" по беспределу. И смотришь, через пару месяцев снова с воли заезжает ЗК в родной дом. Вот такая жизненная философия просматривается. Ладно, утром поговорим о прекрасном поле. Как же я всех женщин люблю, правда здоровье уже не то, но еще есть порох, не отсырел, — Сергей слушал монотонную речь прапорщика, она его не раздражала, а наоборот убаюкивала. Снился ему дом родной, мама пироги пекла. Босоногое, беззаботное детство, он спал и улыбался во сне.
В двенадцать лет Сергей был самый маленький в классе по росту. На уроках физкультуры, стоял в строю последним. Преподаватель посоветовал ему серьезно заняться спортивной гимнастикой, чтобы вырасти большим и сильным. Спортивную площадку строили всей улицей, даже взрослые помогали. Сергей занимался спортом по несколько часов в день, и уже через несколько лет, выполнял любые упражнения па перекладине. После восьмого класса он поступил учиться в училище, по специальности: машинист широкого профиля. Через месяц занятий их группу направили на сельскохозяйственные работы, расселив в общежитии совхоза. Работали они в саду, собирали яблоки, груши, сливы. Иногда ребят посылали работать на склад, где их внимание привлекла небольшая каморка, которая была построена в углу помещения. Дверь была деревянной, на которой висел увесистый замок.
— Давай пацаны залезем в каморку, — предложил Вовка.
— Что мы в ней забыли, — равнодушно ответил Сергей.
— Но ведь уже две недели как двери закрыты, мы всё должны знать, а вдруг, там что–то есть ценное для нас.
— Всё может быть, ведь, замок не зря висит на дверях, — сказал Сергей. — Давайте, всё внимательно проверим, разработаем план, и неделю будем подкармливать собак, потому что на ночь их выпускают с вольера и они бегают по территории охраняя её. Здание склада было очень огромным, в открытые двустворчатые деревянные ворота свободно проезжала грузовая машина. Высота ворот была метров шесть, не меньше.
Сергей разбудил Вовку и Толика, которые уснули сидя на кровати, не дождавшись двенадцати часов ночи.
— Вставайте, через пять минут выходим из общежития. Правда дежурная не спит, но мы вылезем через окно в коридоре.
Они подходили к зданию склада, как громко залаяли собаки, но завиляли хвостом учуяв запах хлеба. Сторож, который, отвечал за сохранность имущества совхоза, иногда для виду делал обход. Заглянув в окно сторжки, Сергей увидел, что дед Савелий спит на своём топчане, положив под голову руку.
— Порядок, пацаны. Сторож дрыхнет, да и луна спряталась за тучи, — через несколько минут, они подошли к складу. Вовка с Толиком потянули на себя створки ворот, усилие требовалось большое. Между воротами и кирпичной стеной , образовалось небольшое пространство, через которое можно было пролезть во внутрь. С третьей попытки, крючки металлической кошки зацепились за деревянный верх. Подтягиваясь по веревке, Сергей забрался на самый верх ворот и сбросил её с другой стороны по которой спустился вниз. Он достал из кармана брюк фонарик, включив его, освещая помещение. Вытащил из под штабеля досок спрятанную монтировку, которой выдернул металлическую скобу с дверного проема вместе с замком. В небольшой комнате, было всё завалено старым хламом. Стоял старый диван, куча стульев, несколько тумбочек. В углу находился металлический шкаф, наверное его использовали вместо шифоньера. Когда Сергей открыл створку двери и посветил во внутрь фонариком, то от увиденного приствиснул. На крючьях висели три двуствольных ружья. Это было неожиданная и очень интересная находка. Двумя ударами монтировки Сергей забил металлическую скобу на прежнее место и направился к воротам склада.
— Пацаны, держите, — сказал Сергей. Под низом ворот он протолкнул им ружья. Через минуту он уже сидел на верху ворот. Скинув вниз веревку с кошкой, Сергей держась за вертикальную деревянную планку, которая была прибита к одной из створок ворот, благополучно слез на землю. От напряжения мышцы звенели, приятная усталость разливалась по всему телу.
— Ну ты даешь Сергей, прямо как тарзан, — восхищённо сказал Толик. Они отнесли ружья к заброшенной конюшне, где спрятали их на чердаке длинного сарая, завалив соломой. Никто ничего не заметил, замок в складе висел на месте, никаких следов преступления не было видно.
В хозяйственном магазине, пацаны купили ножовку по металлу, которой отпили стволы и приклады у ружей. К вечеру они изготовили три обреза, осталось только испытать оружие, но они знали, что на территории совхоза нет такой возможности. Через несколько дней их группа уезжала с совхоза. Трое друзей предусмотрели всё до мелочей. Обрезы положили одной девчонки в сумку, она была для них своя. Все ждали автобус, к ребятам подошёл завхоз, грузный и неприятный мужик.
— А ну пацаны, расстегивайте сумки, посмотрим, чего стащили?
— Пожалуйста, — и Сергей первый открыл сумку с вещами. Естественно, что в сумках кроме одежды ничего не было.
К вечеру автобус на котором они ехали, припарковался на стоянке училища. Светки пацаны купили большую шоколадку, за то, что она согласилась провести обрезы.
— Надо испытать, — предложил Вовка.
— А где возьмем патроны? — спросил Сергей.
— Мой дядька охотник, уладим эту проблему, утром принесу с десяток патронов, — пообещал Толик.
— Завтра после занятий, пойдём на свалку, там много бродячих собак, — где и проверим стволы.
До мусорной свалки они дошли минут за тридцать. Выбрали подходящее место и втроём спрятались за кучей строительного мусора. Собак бродячих было много, но ни одна из них не подходила на расстояния выстрела. Прошло около часа ожидания и вот послышался звон цепи, большая собака направлялась в их направлении, видимо оторвалась вместе с цепью с подворья. В десяти метрах от них собака остановилась, уловив чужой запах, но шесть выстрелов один за другим , опрокинули её на землю. Собака лежала вся в крови, оскалившись и дергаясь в конвульсиях.
— Да пацаны, оружие что надо, убойное, — со знанием дела, подтвердил Сергей.
— Ещё бы, завалили собаку, влёт, — поддержал, разговор Толик.
— Смотрите, пацаны, — с дрожью в голосе, сказал Вован.
— Вижу, к нам гости. Давайте, ноги в руки. Уходим, — крикнул, Сергей.
Несколько мужиков, которые, не понятно откуда взялись, бежали к ним. Возможно, что какие–то работы они выполняли на свалке, а может алкаши местные.
— А ну стоять, — закричал один из них. Но ноги понесли пацанов сами, дыхание сбилось, страх заставлял бежать их, сломя голову. Вовка был полным, отставал, падал. Мужики их догоняли.
— Надо что—то решать, не бросать же друга, — промелькнула мысль в голове у Сергея. — А ствол у меня для чего? — в кармане были два заряженных картечью патрона. На ходу он зарядил обрез, взвёл курки и остановился. Володька хрипел, задыхался, падал, вставал и снова бежал. В душе у Сергея всё перевернулось, минуту назад у него от страха тряслись коленки, а сейчас появилась уверенность, глаза стали холодными. Мужики остановились в десяти метрах от него, увидев, что ствол обреза был направлен в их сторону.
— Ты что, совсем с катушек съехал пацан? А ну, бросил "валыну" на землю, — грозно сказал один из них, — выстрел разорвал тишину, картечь просвистела над их головами.
— Следующим выстрелом снесу башку тому, кто сделает хоть один шаг, — от слов, которые произнес Сергей, повеяло могильным холодом.
— Толпа мужиков попятилась, быстро отходя на безопасное расстояние. Издали кто—то из них крикнул:
— Да ты больной на голову, по тебе тюрьма плачет.
— Не каркай придурок, — и Сергей плюнул, три раза через левое плечо.
— Ну, ты и круто поступил, я думал, что мне не жить, — с благодарностью, сказал Вован.
— Силу надо уважать. Видели пацаны, взрослые мужики, а разбежались по кустам как зайцы.
Продолжение. Часть 16.