Ты появишься как-нибудь летом, во время заката,
неожиданно, просто — и вряд ли помашешь рукой,
но, скорее, опешишь, — и весь мой душевный покой,
разлетевшись на мелкие брызги, исчезнет куда-то.
Ты появишься... Я уже слышу обратный отсчёт,
тороплюсь перепрыгнуть оставшихся дней вереницу.
Если ты это ты, разве сможешь ты не появиться,
потому что и я это я, а не кто-то ещё.
Лишь представь, как я буду сидеть в полусумраке парка, —
то ли Берн, то ли Кёльн, то ли город, которого нет.
Ты появишься так, как врывается солнечный свет,
подоспевший к последней секунде свечного огарка.
Угадав в твоём образе ту, что мечтал повстречать,
незаметно кивну, но уста не проронят ни звука.
Ты присядешь поодаль, под сенью ветвистого бука,
и мы будем всю ночь друг на друга смотреть и молчать.
Нестерпимая мысль, что всё это, увы, слишком поздно,
то загонит в столбняк, то куда-то стремглав понесёт.
И моей бессловесности, тотчас проникшей во всё,
будут вторить луна и безбрежное небо, и звёзды.
Будет вторить ей ночь. Из-под толщи холодного льда
будут вторить пропавшие, врозь проведённые годы.
Ты появишься летом... но ровно за миг до восхода
растворишься, как призрак, и сгинешь — уже навсегда.