люд переулками течет
ручьем воды вдоль тротуара
и коль одной не повезет
овце – останется цела отара.
лети душa - открыты створки:
собой, совой, хоть белой цаплей.
взгляд зацепился, глаз он зоркий,
за океанский гребень. каплей
высчитывает сколько волн
осталось в кольцах зодиака.
растет невинный, новый холм
на каждом кладбище. иаков
не сетует отдать всем дань.
и на Голгофе пусто место -
все ближе. к осени Инь Янь
восходит, как бы Солнца вместо,
где под скорлупкою орех
вновь прорастает после ливней
на черноземе. виден грех
не виден бог, хоть и всесильный.
так уезжай, не жди весны
здесь все чужие кроме смерти.
всех похоронят полу-сны
да отпоют живые черти,
где время спит в густой траве.
кресты - на люд, люд - на цепочку
все, что выводится в уме -
не вывести и пулей. точку
не ставит в лет душа ворча -
к гадалкам, шулерам, убийцам...
мол, не дождутся. главврача
закройте, как усопшим лица.
семь пядь на лбы и шрам тоски
детей, зарплат, всех войн и горе...
авось уйдут с постов. носки
распустят правящие вскоре
и встанут в строй без вожака
спиной к стене – мозгами к: “Пли!”
в гос-полосатых пиджаках
сознаются, авось, “в пыли” -
копытца, рыльца... по годам,
законьебез, во всех вселенных -
писали мы. с рук-по-рукам,
сходило. сходит казнь на тленных,
как откровенье - смерть была.
всех хоронили, как умели,
но моисеевы дела
рыдались больше, их не пели
все на не скошенной траве
кресты камней, люд - водкой в почку
схоронится. не вывести в уме -
больному, здравую, но точку