При свете масляной лампады, за столом,
Седой монах, рукою твердой нажимает
На лист пергамента, и проскрипев пером,
Для нас события былого, оставляет.
За словом слово, из суровой тьмы веков,
Он каждой буквицею, судьбы пробуждает,
И, словно тени, из давно забытых снов,
Он подвиг предков, по крупицам собирает.
В вечерней горнице лампадница чадит,
Сидят два мужа, представительны и грозны.
Седой воитель, молодому говорит,
Слова наставные, негромко но серьезно:
- Почто, ты княже, рать надумал созывать?
Ужель иной заботы, в Киеве не стало?
Уж не Царь – град решил, как Игорь, воевать?
Там злата много, но и воинов немало!
Глаза сурово на учителя поднял
Князь Святослав, и помолчав, сказал сурово:
- Иное я, Свинельд, решение принял.
Послушай, друг мой и наставник, князя слово.
С делами Киева, с заботами Руси,
Княгиня справится. Ей это не впервые.
А я, - мужчина, воин! С детства меч носил,
И для меня, дела назначены иные.
Взгляни окрест, Свинельд! На запад и на юг
Нам византийцы путь торговый заслоняют.
Пути челнам русийским, греки не дают,
Но улыбаясь, нас друзьями называют.
Товары русские, скупаются за грош,
А коли слаб купец, так силой отымают!
А коли грек приплыл, тогда его не трожь,
Про договор отцовский, разом вспоминают!
Теперь свой взгляд, ты на восток повороти.
Каган хазарский, мира с нами не желает.
Кругом нападки, никуда нам нет пути,
Все туже петлю нам на горле враг сжимает!
Как урожай крестьяне в поле соберут,
Хазары воронами в села налетают,
Зерно отымут, скот сведут, дома пожгут,
И года нового, с усмешкой ожидают.
Конец бесчинствам я надумал положить,
Мне жизнь была дана, не в Киеве томиться!
Мечом и сердцем должен я Руси служить!
И сквозь врага, решился с боем я пробиться!
- Ты верно мыслишь! Но с чего решил начать?
В Царь – град поход затеял морем, через скифов?
Али Хазар решился прежде воевать,
Чтоб, в битве с греками, не знать удара в спину?
Хазарин с греком, дружбу издревле ведут,
Похоже, прав ты князь, они тут сговорились.
Коль грек прознает про набег, то знать дадут
Хазарам весть, что бы за нами в гон пустились!
Князь улыбнулся, на Свинельда поглядел,
Усы густые покусал, насупил брови,
- Сперва, на Волгу с ратью я идти хотел,
Чтоб дань хазарам, не текла по Волге боле!
Без даней этих, станет править им трудней,
Платит наемным, у хазар не станет злата!
А нам за то, сражаться станет веселей,
За все набеги в Русь, накажем супостата!
Кулак в столешницу ударил булавой,
Лампадка жалобно мигнула и погасла,
Широким шагом в ураган шагал герой,
Была его дорога шатка и опасна!
Дружины собраны, назначил князь поход,
Полки из Киева рядами выступают.
К булгарам волжским Святослав людей ведет,
Могучий строй дорогу шагом содрогает.
Ведет большие рати грозный Святослав,
Свинельд с Осмундом, рядом с князем в сечу едут.
Они стары годами, и от битв устав,
Решили звон мечей послушать напоследок.
На день осьмой, они добрались до Оки,
Дружина весело на струги погрузилась,
Отплыло войско разом, берегом реки,
За ними конные по брегу устремились.
Князь поселенья, приказал не разрушать,
- Волжане с руссами, всегда в согласье жили.
Затем пришли мы, чтоб хазара воевать!
И чтоб волжане, дань кагану, не платили!
Свинельд улыбку скрыл, в давно седых усах,
Булгары князя, к стругам миром проводили.
Летели струги, на бегущих вдаль волнах,
Дружины киевские к Волге резво плыли,
На головном челне могучий Святослав,
В раздумьях ратных, дни путейные проводит.
Он то глядит, как дождь играется в волнах,
То по челну весь день, тяжелым шагом ходит.
С привала утром, в каганат летит посол,
В седельной сумке, он послание скрывает.
В нем ясно буквицы написаны пером:
«Иду на вы!» князь не страшася, извещает!
Свинельд был против:
- Для чего предупреждать?
Каган в Итиле, рать свою собрать успеет.
Застав врасплох, врага сподручней воевать!
По что же князь, свою дружину не жалеет?
- Мой друг Свинельд, ты очень мудр, и очень стар.
Я недовольство твое, ясно понимаю.
Но Святослав, не волк степной, и не хазар!
Я на врага, тайком, как вор, не нападаю!
В руках моих, в достатке сила к битве есть,
И в сече смертной, я хазар не пожалею!
Но есть еще одно простое слово, - «честь»!
И ею, друг, я поступиться, не сумею.
Пусть ворог знает: смелый воин в бой идет!
И от меня ему, не спрятаться, не скрыться!
Пускай каган хазарский, меч и щит возьмет,
И коль мужчина, пусть выходит в поле биться!
Свинельд улыбку и усы в кулак собрал,
Но Святославу, словом он не поперечил.
Ведь это он, мужчиной князя воспитал
Вскочил в седло, и ускакал врагу навстречу!
А Святослав, свой путь по Волге продолжал,
В поля, туда, где каганат сбирает рати.
Челнам на встречу берегами лес бежал,
От моря дальнего, где бурно воды катит
Прибой Хвалынский.
Время птицею летит,
Вышата к битве киевлян своих готовит.
По берегам, лихая конница бежит,
Свинелдь верхом на сечу Сивку резво гонит!
Уж битва близится, и близится Итиль.
Челны, с друзьями князь, отважно покидает,
Их поле брани, обнимает, во всю ширь,
Стяг Святослава, знаменосец поднимает!
Каган Иосиф, изготовился на бой.
Рядами ровными, стоят в степи хазары.
Полкам названия дает гордясь собой,
Готовя князю – руси, смертные удары.
Каган конечно перед битвой не дремал,
Советы слушал, воеводам дал приказы.
Тумены сильные к Итилю он собрал.
Хотел сражением одним покончить с князем.
Ряды передние. «По утру псовый лай»
Они должны остановить полки русии.
Ряды вторые «Помощь дня» из края в край,
Долину битвы, как заслон, загородили.
А третьи, - «Вечер потрясения» назвал.
Им дан наказ: конец сражению положить!
А если князь, из битвы, зайцем побежал,
Отряд четвертый должен войско уничтожить!
Его Иосиф, «Глас пророка» называл,
Хазарин войском своим собранным гордился!
И вот уже для битвы грозный час настал,
Сам Святослав, на бой с дружиной, устремился!
Шагают ратники колонной, не спеша,
Огонь в очах, улыбки лица освещают,
Ряды хазарские в смятении глядят:
Веселья руссов, сам каган не понимает!
Врубились ратники в стоящие ряды,
Секиры тяжкие, в руках бойцов порхают.
Как будто, ястребы упали с высоты,
И строй хазарский, словно ветку разрывают!
В смятеньи воины: Да что это за рать?
Пришли на смертный бой, и весело смеются?
Видать, русийцы не страшатся умирать,
И потому с такой отвагой мужи бьются!
Мечи звенят, шелом слетает с головой,
Клинки тускнеют, от текущей алой крови,
Иосиф в страхе, посылает новый строй,
А Святослав, лишь иногда нахмурит брови.
Пробиты линии Хазарские насквозь,
Свинельд выводит резвых конников сражаться,
Хазары падают, как бы, с рябины гроздь,
Уже к полудню войско пало, но сдаваться
Каган Иосиф, не желает, рвется в бой.
Своим хазарам он велит рассеять руссов!
- Вы все в сражение вступаете за мной!
Кто побежит, своей рукой казню я трусов!
Кoназа Киевского, вы должны споймать,
И притащить к моим ногам, до ночи надо.
Его, конями прикажу я разорвать,
Кто Святослава приведет, то ждет награда
Того батыра!
Но, иначе бог судил.
Победа в битве, для кагана не сияла.
В единоборстве Святослав врага сразил,
Погиб Иосиф, его воинство бежало!
В Итиль, победно Святослав заводит рать,
Как победитель, всех на площадь собирает,
Велел за город, дань для воинов собрать
В теченьи дня, и дале утром выступает.
По берегам Хвалыни Святослав идет,
Полки свои ведет он спешно в Самандеру!
А там, с дружиной, Салифан Кахвека ждет,
Чтоб отстоять свой град, сокровища и веру!
Но Святослав силен и быстр, словно барс,
Хазары выстоять в сраженьи не сумели.
Громил без жалости врагов могучий князь,
Но захватить добычу, русы не успели.
Казну с товаром, Салифан укрыл в горах,
В пещерах тайных он укрыл детей и старцев,
Терзал хазар, неодолимый, душный страх,
Для них сиял закат Хазарии багрянцем.
Теперь припомнят им набеги и разор,
Убийства ратарей, людей, что гнали в рабство,
Сестер и жен, что обрекались на позор….
Грехи такие, не окупятся богатством…
Не стал искать сокровищ князь. Войска повел,
Дружины горские рассеяв по округе,
Семиликар Хазарский, брать решил копьем!
И взял его в пять дён, легко и без натуги.
Был Святослав в боях отважен и суров,
За градом град, ему ворота открывали,
Те, кто сдавались, ели с россом, близь костров,
Те, кто вставал с мечом, в сраженьях погибали.
Кагана нет, запоры сбиты с русских врат,
Тревога, птицей темной за моря умчалась,
Теперь не можно руссов повернуть назад,
Могучей, грозной силой русичи поднялись!
Расправив плечи, возвышался богатырь.
Срывая путы, что по телу зло змеились,
Раскинув руки, обнимая неба ширь!
И Византийцы русь такую устрашились!
В Царь – граде мыслят: так куда дикарь полез?
Каган повержен, их союзники согнулись,
А если князь теперь пойдет на Херсрнес?
Ужель назад века Олеговы вернулись?
Ужель опять писать придется договор,
Перед безбожником и варваром склоняясь,
Не должно боле Византии знать позор,
От дикарей, вином и златом откупаясь!
Цемисхий в гневе:
- Как посмел русийский князь,
Моих союзников в сраженьи побивати?
Как получилось, что на битву, шли смеясь?
Как смог набрать дикарь бесчисленные рати?
Как нехристь смел в поход войною выступать,
Не испросив у Василевса разрешенья?
Дикарь, что пес! Он свое место должен знать!
За своеволие, не знать ему прощенья!
Как приключилось, что разбит в бою Каган?
Ведь он задолго знал о Росов нападеньи!
Положил войско, сам в бою бесславно пал,
И все дружины посекли в одном сраженьи.
Теперь открыли дери русы на восток,
На Херсрнес, видать мечи свои наточат,
Взошел в душе у князя дьявольский росток!
Для дикарей своих, в наш край пути он хочет!
А в Доростоле, Святослав не зря засел,
Предел земель своих, мечем он раздвигает!
Пускай дикарь он, но за то, умен и смел!
И нашей власти, в своих землях угрожает.
Цемисхий мыслил: как бы Русь остановить?
Нельзя им воли дать, пусть место свое знают!
Потребно князя, в Доростоле погубить….
Он смел, но хитрость, посильней порой бывает!
Созвал совет Цемисхий, начал поучать:
На Доростол, пусть тайно войско выступает.
Князь не достоин с нами честью воевать!
А в спину нож, порой вернее убивает!
На утро спешно провожал войска народ,
Куда шагают легионы? Кто же знает?
А рать, кагорта за кагортою идет,
И пыль дороги, войско дымкой укрывает.
Как шли? Не ведомо. Не знамо сколько дней,
Везли онагры, катапульты и тараны,
Волов замучили, измаяли коней,
Пока шагали к Доростолу, через страны.
Но вскоре час пробил, и выступив вперед,
Сам Василевс, - Цемисхий слово возещает,
Что против варваров, он греков в бой ведет!
И всем добычу, в Доростоле обещает!
Наутро князь со стен высоких усмотрел,
Огромный лагерь. Опоясан город кругом.
Запасено там против Русом много стрел,
И сделал это тот, кто прежде звался другом!
Усы кусая, стиснул зубы Святослав,
В нем кровь кипела! Пальцы сами меч сжимали.
Сказал он честно, воевод своих призвав,
Что подлый враг пришел, и воины внимали
Словам воителя, ни страха на лице,
Ни озабоченности, все готовы к бою!
Никто из воинов, не думал о конце,
Решили выступить на сечь, живой стеною!
Князь зычно молвил:
- Братья! Други! Ы со мной,
В одном строю не раз врагам хребты ломали,
Не раз дружиною, вступали в смертный бой,
И не однажды, смерть в сраженьях побеждали!
Сегодня снова должно лик врага смотреть,
Сегодня всяк, отвагой русскою пылает!
Хочу победы я! А нет, - так умереть!
Едь только мертвый, срама в сече не узнает!
Врата открыты, русы весело идут!
Плащи неброские за спинами взовьются,
Врагов секирою, как сноп травы, секут,
А сами, кровь с лица стеревши, рассмеются!
Но не до смеха было греческим бойцам,
Побили втрое, и как прежде, нападают,
Хоть и досталось в битве русским молодцам,
Они достойно в город строем отступают….
И началась осада. Жажда, нет воды,
Подъели все, слабеют витязи без меры,
Чего же ждать им, кроме смерти и беды?
Но, не теряют русы, в Святослава веры!
А Святослав, искал к спасению пути.
Искал отчаянно, исход не находился.
А грекам каждый день на штурм нужно идти,
Но Доростол, перед Царь – градом, не склонился!
Нет сил у греков, стены лестницею взять,
Гипербореи не боятся, не сдаются!
Они готовы, с сатаною воевать,
И укрываясь за щитами, смело бьются!
- Фелиофан, труби отход моим войскам!
На три полета стрел, пусть войско отступает,
Из катапульт своих, ударим по стенам!
Пусть камни бьют, покуда города не станет!
Цемисхий в ярости: какой то Святослав,
Дикарь, невежа, его войско отражает!
Стоит глупец, высоко голову задрав….
А может… он, своей беды не понимает?
Онагр первый, бросил греческий огонь,
За камнем камень, катапульты отстреляли,
Багровым блеском, отразила пламя бронь,
Но от камней, со стен бойцы не отступали!
За камнем камень… А меж ними шар огня…
За разом раз, тугой натянут греки ворот…
Горит тяжелым чадом, черная земля,
Но не сдадут бойцы врагу, горящий город!
Нахмурив брови, Святослав со стен взирал,
На катапульту, ту, что стену разрушает.
Спасенья в битве нет, отлично княже знал,
Но Русь не сдастся, Русь еще не умирает!
Князь улыбнулся, грозно голос прозвучал,
Пусть он умрет, но светел взор его суровый.
Он со дружиною, во поле выступал,
Велев убрать от врат, подпор многопудовый!
В шатре Цемисхий думал: как врага разбить?
Как с дикарем войну вести ему далече?
Как долго стены града сможет князь хранить?
Как его в поле можно выманить на сечу?
Тут шум затеян, где то громко конь заржал,
Вокруг онагров, тени черные мелькают,
Не сразу понял он, что Святослав напал,
Не изготовых к сече, греков убивает!
Приказ отдал Цемисхий, выстроить отряд,
Бойцов отборных, чтоб отбросить нападенье,
Но над онаграми куриться смрадный чад.
В огне зарядов, катапультам нет спасенья!
Пока на сечу строй порядком выходил,
Бойцы русийские к воротам возвернулись,
Князь катапульты, где пожег, где порубил….
А греки с воинами, так и не столкнулись.
Нет катапульт. И город надо брать копьем.
Да, Василевс в сраженьи этом просчитался.
Когда вкруг града объезжал Цемисхий днем,
Дикарь со стен, лишь вызывающе, смеялся!
Супротив правил, из засады он напал,
Цимисхий в ярости, как эти русы смеют?
Как их затеи, он, Стратег, не разгадал,
Знать дикари, ночам убивать умеют.
Они в осаде! Почему же град не сдан?
Их очень мало, знать на стенах им стояти!
А не желают, так чего же бой не дан?
Ведь нету правил, из осады нападати!
Цемисхий войско к Доростолу созывал,
Кагорты плотным строем, к граду приближались,
Не раз стратег в боях, врагов своих сминал,
Но эти русы, не согнулись, не сломались!
Вдруг слух встревожен, заскрипели петли врат:
Быть может князь, уже отчаялся сражаться?
Устали витязи, по многу дней не спят,
Пора! Пора на милость божию, сдаваться!
Врата разверзлись, словно дьявольская пасть,
Из низ бойцы, легко и смело появились,
На греков князь решился среди дня напасть!
И снова русские, как демоны рубились!
В ответ их крикам, гром небесный загремел,
А ливень хлынул вниз, подобно водопаду,
Как дикий барс, на греков княже налетел,
Не знали русичи ни страха, на пощады!
Булатный меч, врубался в греческую медь,
Круша шеломы, и живую плоть пронзая,
Никто из ратников, не тщился уцелеть,
Свою судьбу и смерть, как должно принимая!
А дождь, сильнее и сильней стучится бронь,
Князь Святослав, когорты греков прорубая,
Устал от сечи, и устал под князем конь,
В пылу сраженья, на убитых наступая.
Хоть князю музыкой звучит оружья звон,
И тешит сердце грозной битвы пот кровавый,
Не страшен витязю, бойцов побитых стон,
В бою он смерти жаждет, иль великой славы!
Но нету боле сил, без роздыха рубить.
Князь отойти велел бойцам, для передышки,
А греки в ужасе, могли лишь проследить,
Как русы в город возвращались. Как мальчишки
Седые мужи веселились на ходу,
Смех, словно птица над убитыми носился,
Как будто, ратники не чуяли беду,
А Василевс, от этой наглости бесился.
Щиты червленые повесив за спиной,
Русийцы грозные к воротам прошагали,
Шли князь и воины, довольные собой,
И тучи с неба, их от крови омывали.
А слух ужасный полз средь греческих рядов,
Что руссов проклятых, стрела не убивает,
Ночами темными, они крадут врагов,
Приносят в жертву на алтарь, и там съедают!
Что из волков лесных их демон сотворил,
Дал шкуру прочную, как медь на крепких латах,
И ярость с ненавистью им в сердца вложил,
Грудь им закрыв, железной прочною заплатой!
Что черный ворон среди греков пролетал,
И в спины воинов Царь – града бил до смерти,
Сам сатана, ужасным руссам помогал,
Заместо руссов, в греков стелы слали черти!
Цемисхий хмурился. Ведь слух беду таит.
Он беспричинным страхом, войско разрушает,
И может статься, рать испуганно бежит,
Поверив в то, что князю дьявол помогает.
Опять совет собрал Цемисхий, чтоб решить:
Так боле, биться Василевс уже не может!
Он согласится, Святослава отпустить,
Коль город сдаст, и перед ним мечи он сложит!
Фелиофан решился смело возразить:
- Пусть без позора князь во Киев выступает.
А коль затребует, то стоит заплатить,
Победы нет у нас. И князь об этом знает.
Светлее туники, Цемисхий побледнел:
- Изменник! Трус! Ведь победитель не заплатит!
Как мир униженный ты предложить посмел?!
Пускай идет на Русь, с него, и жизнь хватит!
Нас втрое боле! Мы сильны, и мы умны!
Фелиофан не промолчал, и молвил слово:
- Нам битвы с русичами, боле не нужны.
Вдруг Святослав на сечу, в поле выйдет снова?
Вкруг Доростола, можно долго нам стоять,
Нас боле втрое, это верно ты приметил.
Но ты забыл, как могут русы воевать?
Один, троих берет копьем, как кур на вертел!
А значит в битвах, нам судьба людей терять!
Цемисхий злится:
- Все одно! Пускай выходит!
Не сможет князь подолгу в поле воевать,
И каждый варвар, здесь конец пускай находит!
- Я повторяю: - говорит Фелиофан: -
Нас втрое больше, мы умнее и сильнее!
Но Святославу, дух особый в сече дан,
Русийцы яростней, увертливей, смелее!
На поле брани, это зрить сумел ты сам,
Как супротив сражался князь, о Повелитель!
Ведь прежде чем пробит копьем русийца стан,
Он отправлял троих, в небесную обитель!
И знать тебе, не трудно станет посчитать:
Коль тремя жизнями, одну мы одолеем,
На сколь осталось еще греков воевать?
Как много воинов своих, сберечь сумеем?
Конечно, в сече с нами, будет князь разбит,
А он не трус, и не страшится он сражаться.
Но к дню, когда последний русич будет бит,
Мы здесь без армии легко могем остаться.
И пусть для нас победоносным будет бой,
Но что совет святой, тебе в Царь – граде скажет?
Когда с похода в град придем лишь мы с тобой,
А рать Царь – градская, вкруг мертвых руссов, ляжет?
Князь в Доростоле, от Цемисхия послов
Принял, как мог, ведь боле года князь сражался.
Он принимал все, что педложил грек без слов,
И дал приказ, чтоб каждый, в Киев собирался.
Цемисхий щедро за уступку обещал,
Еды в подводах, их запрячь велел конями,
За те дары, князь вольно город греку сдал,
И Доростол, и землю взятую мечами.
Опять подписан был о дружбе договор,
Сей свиток крепко Святослава длань сжимает.
По утру рано, оставляет Доростол,
За князем следом, войско руссов выступает…
Ведя обозы, гордо стяги развернул,
За строем пеших, грозно конные скакали,
Шел гордо князь, его Цемисхий не согнул.
Так Доростол, русийцы грекам оставляли.
Но не простил Цемисхий этот договор,
Он не привык войну оканчивать обменом.
И к печенегам мчит посол во весь опор:
В шатре у Кури, заготовлена измена!
Пути до Киева, нелегкие пути,
Кто посильней, того Свинельд повел верхами,
А кто недужен, иль поранен, тем идти,
Со Святославом сговорилися челнами.
Наставник княжий воспротивел:
- Святослав,
Послухай, друже, до порогов не плывите.
Вы там пониже, по течению пристав,
Коварный брег Днепра, сторжко обойдите.
После войны, смелее станет друг степной,
Почуяв слабость, он ударить в спину может.
В ответ смеется Святослав:
- Мой друг, со мной
Все будет ладом. Нам Сварог в пути поможет!
На том расстались, в степь коней Свинельд погнал,
Дружины князя на челны грузились споро,
Они не ведали, как из дерев взирал,
На них доглядчик, печенежского дозора.
Челны неслись домой, качаясь на волнах,
Где шли под парусом, где весла напрягали,
Мужи седые, горечь прятали в усах,
Юнцы победы Святослава вспоминали.
Туман седой, в ту ночь коварно укрывал
От взгляда зоркого, дозор скакавший брегом,
А Днепр, плескаясь, топот конский заглушал,
Дружины Кури, что неслась за ними следом.
Путем нетрудным до порогов добрались,
Все с лодий вышли, споро лагерь становили,
Над ними, звоном синевела неба высь,
А за холмами, стаи воронов кружили.
Вышата встал, под рукавицу бросил взгляд,
Насупил брови, сторонами оглянулся,
Посредь полей он конный высмотрел отряд,
А рядом сноп травы не кстати, шевельнулся…
- Послухай старого рубаку, Святослав,
Уйти должон ты, нас засада поджидает!
Но, не уемён воеводы гордый нрав:
- Князь своих ратников, как трус, не покидает!
Я вас привел сюда, и я не отступлюсь,
Не покажу, трусливо ворогу я спину!
Я, иль с мечом и вами, сквозь заслон прорвусь,
Иль с вами вместе, землю грешную покину!
Дозоры выставлены, но бойцы не спят,
Враг в темноте кружит, то каждый понимает,
Глаза уверенные в мрак ночи глядят,
А руки крепкие, булатный меч сжимают!
Едва рассвет, костер над степью запалил,
А звезды яркие, от света потускнели,
Вой печенегов по округе прокатил,
И в стан русийский, стрелы тучей полетели.
Зло барабанят стрелы, градом по щитам,
Дружины храбрые, настречь врагу поднялись,
Вновь выпал тяжкий жребий князю и бойцам,
Числом малым они с противником сражались…
Вышата с князем, бьются рядом, сея смерть ,
Но мало воинов, от ран они ослабли,
А отступить на Днепр, им уж не успеть:
Челны и лодьи, повредили вражьи сабли.
Сошлись все кругом, вместе витязи стоят,
Порой для роздыха передних подменяя.
И, нападавших крепко витязи разят,
Мечем, секирой, аль стрелой с коня сбивая.
Князь печенегов, в бой свои отряды слал,
В кручине Куря: зря Царь – граду он продался…
Зачем себя уговорить посланцу дал?
Зачем теперь со Святославом он сражался?
Но шаг свершен, не мыслит Куря отступить.
Упустит князя, Святослав подымет силу…
И коли тут его сегодня не убить,
То можно завтра, самому копать могилу…
Не должно руссам эту сечу пережить!
Никто в руси большой о сем, не должен ведать!
Всех руссов, Куря приказал в тот миг убить,
А сам желает, тело каждого проведать!
Весь день секутся, гибнут русские бойцы,
Врагами павшими, себя оградили!
Едино бьются ветераны и юнцы,
За брата каждого, семь ворогов убили!
Ярило клонится над полем, ночь грядет,
Но и во тьме из битвы руссам спасу нету.
Из тел израненных, по латам кровь течет,
И очи зоркие, ужо не внемлют свету.
Уже подмены нет для роздыха, стоят
Бойцы последние. Мечи в крови тускнеют.
Но лютой ненавистью, их пылает взгляд,
И этот взор ловя, враги уже не смеют
Идти на приступ.
Луки бьют со всех сторон,
Змеясь тела и латы, стрелы пробивают,
Но губы гибнущих, лишь молча гасят стон,
В последний жизни миг, зубами боль сжимают.
Осталось трое русских латников в строю,
Но ярость битвы от того, не затихает,
Никто не тщиться в сече жизнь сберечь свою,
Из страшных дыр в кольчугах, кровь к ногам сбегает.
- Пошто ты войско не оставил? Не ушел?
Вышата с хрипом Святослава вопрошает.
- Ведь ты ни славы, ни победы не нашел,
Зачем, князь Киевский, без проку умирает?
Ухмылку спрятав, за повисшие усы,
Князь горько молвил:
- Что же речь тебе, Вышата.
На сечу смертную однажды вы пошли
Из града Киева, супротив Каганата.
По моему веленью ты на штурм ходил,
В весну дождливую, и в золотую осень,
Челнами мой любимый Днепр бороздил…
И ни один из вас, меня в беде не бросил!
А я? Сюда, на смертну сечу вывел вас,
Того не ведая, что Куря нынче предал!
Так почему решил ты в этот смертный час,
Что я должон быть с вами только в час победы?
Как мог я бросить своих воинов на смерть?
Как мог я в Киеве, без вас делами править?
Как мог, пируя, за столом моим сидеть?
Я вас привел сюда! И вас не мог оставить!
Я Князь! Владыка! Воевода и боец!
Я с вами бил врага, и знал осады муки!
Я брат для старцев, а для отроков, - отец!
И в этом слове, честь и совесть мне порукой!
Кончался день. Главой Вышата покачал,
Покрепче сжал в руке надежную секиру,
Сам демон смерти, их героями, венчал!
Когда посланец жизни, в спешке их покинул.
Удары сыпались, Вышата первым пал,
За ним Ерёма, мигом дольше продержался.
Но князь один супротив ворога стоял,
И он стоял! Не отступал и не сдавался!
Закат кровавый, поле бронзой заливает,
Ярило взгляд последний, опустил на бой,
Суровый воин, меч устало поднимает,
В крови запекшейся, могучею рукой.
Во гневе, брови переносье изломали,
Глаза огнем горячим пристально глядят,
Его могучий дух, прочней булатной стали,
Врагу проклятья, губы яростно твердят.
У ног его лежат поверженные братья,
Достойно умер каждый воин, как и жил.
Посланник смерти души павших, сжал в объятия,
Он госпоже своей ревнительно служил.
Закончен бой, последний воин погибает,
Но непреклонно пред врагами он встает,
Пусть он последнее сраженье проиграет,
Но победителем из жизни он уйдет!
Как будто в сумраке, встают его победы,
Походы славные остались за спиной,
Русийской силы, его волей враг изведал,
Он впереди своих бойцов бросался в бой!
Теперь один стоит, кругом враги теснятся,
Он слаб, изранен, но колен не преклонил!
Как призрак мщенья, его вороги страшатся,
И князь, в презреньи к трусам, губы искривил.
Меч грозный поднят, сделан шаг врагам навстречу,
В закат кровавый, князь очами засверкал,
Смеясь, надменно печенегов звал на сечу,
Он грудь могучую, щитом не прикрывал!
В последний раз, степную тишь мечи рванули,
В последний раз, великий князь врага сразил,
Трусливо в сердце князя копья окунули,
Те, кто предательству, и подлости служил.
Среди убитых, возвышался князь сраженный,
На меч оперся, словно воин отдыхал.
Могучий витязь, словно Русь, непобежденный,
Погасшим взором, на врагов своих взирал.
От ветра буйного, усы пошеелились,
Враги стояли вкруг, не мысля подступать.
Ведь Святослава, даже мертвого, страшились,
Как будто мертвый, сможет грозный меч поднять.
Свинельд суровый, поле горько озирает.
Два дня скакал он, беспокойствием влеком,
Никто теперь, в подлунном мире не узнает,
Что сталось с ратью русской, на бреге крутом….
Над полем сечи, черны вороны кружили,
Тела порубленные, собраны в курган,
Исчезли витязи, как будто, и не жили,
Ушли к Сварогу, наполняя духов стан.
Поникли головы, не найден князь во поле.
Уж не отправит боле он стрелу в полет,
Не сможет бражничать с дружиною он боле,
Врага в бою, ударом сильным не собьет.
Но все же, подняты главы, расправив плечи,
Сыны России гордым взором в мир глядят.
Они готовы выйти с ворогом навстречу!
И жить под кем то, не желают! Не хотят!
Пускай предательство сильнее оказалось,
Но честь свою и совесть, князь не уронил!
Пусть сгинул в сече он, но Русь его, осталась!
Ведь он для родины, и умирал, и жил!
Доколь в Руси еще остались Святославы,
И те, кто знает, что такое слово, - «Честь»,
Те, кто для Родины живет, а не для славы,
До той поры надежда у России есть!
Пускай в боях герои головы сложили,
Пускай забыла о их подвигах молва,
Но если б эти люди, для страны не жили,
Тогда б, уже давно Россия, не жила….
А значит, есть у нас дорога к светлой цели,
Мы для страны своей, должны без страха жить!
И если мы Россию, сохранить сумеем,
Тогда Россия нас сумеет сохранить!
Теперь, друзья, меня судите, как хотите.
Быть может где то в чем то, буду я не прав.
Но об одном прошу вас: - Родину любите,
Так, как любил ее Великий Святослав!
КОНЕЦ
21.01.2012г.