Зима. Деревня. Тишина,
Дома укрылись за холмами,
И небо мглистое без дна,
Висит, довлеет над полями.
Ещё свирепствует февраль,
Засел под крышами и злится,
В сугробах утопает даль,
Повсюду белый пух ложится.
На много вёрст степной глуши,
Всё крепко схвачено морозом,
Дворы притихли, ни души,
Живое словно под гипнозом.
Нет, нет вдруг ветер завывая,
Что в след позёмкою крадётся,
Взметнётся вверх, и снег срывая,
В окно студёное забьётся.
Лишь у оврага детвора,
Шумит, с задором с горки мчится,
Зарделись лица, их пора,
Летят салазки, лёд искрится.
Icy time
Winter. Village. Silence,
House hid behind the hills,
And the sky is hazy with no bottom
Hanging, prevails over the fields.
More rampant in February,
Sat down under the roof, and angry,
In snowdrifts buried distance,
Everywhere the white fuzz falls.
For many miles of steppe wilderness,
All firmly gripped by frost,
Yards quiet, no soul,
Live as if under hypnosis.
No, no, suddenly, the wind howling,
What's next in the drifting snow sneaks,
Vzmetnetsya up and tearing down the snow,
In the window Glacial clogged.
Only a ravine kids,
Roars with enthusiasm from the hill races,
Flushed face, their time,
Flying sled, ice sparkles.