Этот разжиревший красномордый мужик – мой ровесник. Да, кстати, у него один глаз искусственный. Удивительно – после трёх пуль в голове выжил, а после аварии – нет. И ещё – я только сегодня заметил, что от него пахнет пылью. Древесной пылью, как в дедушкином сарая. И даже мой вишнёвый аромат от Paco Rabanne теряется в этой пыли. Да, про пули – чуть не забыл. Тут нечего особо говорить – Афганистан. Знающие люди поймут, а незнающим всё равно не объяснить.
При росте 1.84 метра весит он 140 кг. Первый флакон водки он выпивает за завтраком, в течение дня по ходу выпивает ещё литр, а полночи дует пиво и смотри фильмы – любые, всё подряд. Хотя, в последнее время всё больше отдаёт предпочтение российским мелодрамам. Благо, снимают их со скоростью размножения китайцев. И такой образ жизни он ведёт уже несколько лет. Оказывается, после трёх пулевых в голову выжить можно, а после аварии, в которой тебя не было, - нельзя.
Я пытаюсь восстановить последствия того дня, снимая в похмельном мозгу короткометражный фильм.
Он просыпается в пять утра каждый день уже много лет – привычка укоренилась. Жена просыпается не раньше 12 часов. Ему это не нравится, но за десятилетия семейной жизни он привык уходить из дома одиночкой. Может быть, именно поэтому мужики и заводят любовниц – очень важен для нас этот поцелуй у входной двери, простой рабоче-крестьянской или пафосной пуленепробиваемой – не важно. Кухня-студия. Он выходит в трусах, всклокоченный, сонный. Выпивает стакан ледяной воды, закуривает первую сигарету и, потихоньку отходя ото сна, смотрит в окно на просыпающуюся Москву. Докуривает и бредет в душ. Именно в душ, в кабину – не привыкло его тренированное тело, не любит его кряжистый характер негу огромной угловой ванны – только череду горячих и ледяных тугих струй воды на коже. На его колото-резаной опалённой шкуре отставного солдата.
Потом завтрак: крепкий обжигающий кофе, бутерброды, две сигареты. Грустно улыбается – как у холостяка. Моет чашку. Ещё одна старая привычка – он не признает посудомоечную машину. Хотя она и есть у него. Даже, нет – есть у жены. Он в последнее время часто ловит себя на мысли – у него и у жены разные вещи, хоть собственность и совместная. Например, «Лэнд Крузер» - его. Там его вещи, его характер. Его второй дом. Его убежище от вечных семейных распрей. А могучий «Мерседес «Гитлерваген» - его жены. Такой же квадратный, угловатый, излишне пафосный и жадный до бензина. Лишённый внутреннего содержания. Пустой. Или вот машинка посудомоечная – жены. Ему всегда нравились женские руки после мытья посуды: тёплые, распаренные и умасленные кремом по этому нежному теплу. Эти пахнущие чистотой пальцы путаются в его волосах, опускаются вниз по шее, чуть ослабляют галстук и расстёгивают верхнюю пуговицу рубашки – «я дома, всё хорошо». А тут – машинка.
Два часа пробок совпадают с утренней нагрузкой на его телефон. Это обычный Nokia – сенсоров и сложных имиджевых трубок он не признаёт. Офис в стиле «хай-тек» ему не нравится, всё кажется хрупким и ненадёжным. Но так настоял молодой заместитель и он поверил ему – у парня есть желание работать, так дадим возможность себя проявить.
На встречи такого уровня не принято брать с собой телефоны, их сдают секретарю. Почему в тот день его большое доброе сердце заставило его взять с собой, почему пальцы не отключили звук, почему он выложил его на стол – не знаю. И номер был незнакомый, он бился и бился, как назойливая муха в стекло, и он ответил. «Да. Конечно, знаю. Уточните адрес. Сейчас буду». И молча вышел, слегка кивнув на прощание.
А дальше я думать не хочу – боюсь.
Она истекает кровью в салоне «Ауди».
http://www.stihi.ru/2011/08/30/7196
http://www.stihi.ru/2011/04/12/4949