И небо, и звезды в ослепшей душе
ослабили путы земли притяжения,
и корчится висельник на рубеже
недо-воплощённого воображения.
И всмятку безумья растерты слова,
вкрутую – нет сил, мастерства и нет времени.
И тычет в безвременье слов нагота
своё недоразвитое нетерпение…
Но небо и звезды в ослепшей душе
слагаются кем-то в случайную весточку.
И, кажется, слышно,
что слышал уже
еще не в себе -
в рождестве,
где-то вне
строчки…
*
Сторони’ться - заведомо сложно.
Не касаться?- забытый нарыв
коренится, как боль. И возможно
в корне вдруг оступиться в обрыв.
Флора знает глагольное дело,-
разворотит мозги догола,
чтоб разорванное прогорело,
чтоб замкнулась зубами скула…
Ты один на обшарпанном стуле
в скалах мира, где вечно чужой.
Но глаголом на макулатуре
вяжешь корни,
что были душой.
*
я переводчик несебя….. меж букв тоскую днем и ночью…..
под гнетом иномыслия
спасаюсь в многоточия…
но час придет, и будет спрошено:
где та заноза, где горошина,
что снами жизни огорошена,
что в жизни сон впилась восторженно.
любитель приторного действия,
я не причина - сумма следствия.
и отрезвевший по прошествии,
домой вернусь, как будто в детство…
я
слышу, слышу зов спокойствия
с небес, где не без удовольствия
забуду вовсе,
во-все-я,
что переводчик несебя…..