окна в машинах потеют от взглядов фонарей,
сидящих внутри людей,
думающих про то,
за что они любят друг друга.
я же люблю потому
что в паре вдохов от меня ты сидишь,
надломленный одиночеством,
как ива, что плачет по своим ветвям.
я люблю просто за то,
что дышишь.
разрешаешь вилкамиложками есть кислород,
что пахнет тобою.
мои дни ранее были расклеваны
падальщиками,
надкусаны и от перезрелости теплом, выброшены.
если заранее все деревья еще не родившиеся
вырывали грязные руки, все в мозолях, трещинах, будто
кожа слонов с самой сильной конфорки планеты.
если ранее -я вставала и думала: быстрее бы
опять расплескаться на терновом венке постели,
то сейчас я поломанная, собранная еле-еле,
с перерезанным горлом оттого,
что признавалась тебе слишком часто в том,
что у меня горят внутри леса,
когда ты йогуртом по поручням
моих плеч разливался,
когда одевал
в чехлы нежности всю меня...
все виолончели церковных пений ватой заполнили внутри пустоту.
я сейчас вся бинтованная от ножевых ранений, что зашли вглубь
до самого последнего позвонка.
вот, смотри, я вся в йоде, рассыпанная рафинадом обезболивающего
по всем рельсам ран,
по веткам вен аметистом,
расклеванным как пшено.
если ранее я не подогревалась до +5С,
то сейчас осторожнее -кипяток
и пожары лесные гирляндами внутри полегли...
если ранее,чтоб забыться -мне хватало мартини и лающего залива,
то сейчас лишь -клиническая амнезия.