Среди сплетений шелеста и звона
замедленно качается февраль.
В мелкозернистой ряби заоконной,
отодвигая призрачную грань,
он полнится нечёткими штрихами,
и у зимы, бредущей налегке,
второе открывается дыханье
на этом дополнительном витке.
И вот минуты затекают в щели,
их контуры отчётливей и злей,
и неотступно это ощущенье
вневременности длинных февралей,
когда колышешь пустоту со дна, и
весь вечер, не сомкнув усталых век,
глядишь, глядишь, как рыба ледяная
всплывает в небо серым брюхом вверх.
29.02.2012