*Фёдора Ивановича Дубовицкого*
Я помню
какой-то
отчаянный год.
Я вышел на улицу.
Ветер и лёд.
Дули метели
и век был суров.
Одни котлованы
и нету домов.
Первая улица.
Первые дни.
Снега и морозы,
метели одни.
Улица Первая,
сотни шагов.
Одни котлованы
и нету домов.
Одни котлованы
и краны одни -
Так начинались великие дни.
Так продолжался отчаянный век -
Средь тьмы и метелей
шёл человек.
Я видел:
пред ним
раздвигалася тьма.
Я видел:
за ним
поднимались дома.
Блистая стеклом
и сверкая огнями,
Среди деревень,
что спали веками,
Болот и лесов,
где лишь ведьмы носились,
Город вставал,
как надежда России -
Средь нищей Руси
Поднимались как надо
Надеждой
Народа -
Наукограды!
И рвалося пламя,
и реяли громы,
И рвали ракеты
бетон космодромов;
Мы были босые,
не зря родились -
Вставала Россия
в планетную высь!
Вставала страна
там, где слову «народ»
Была лишь одна только рифма -
«Вперёд!
…Конешно, конешно
иной ныне век,
В иную сторонку направлен наш бег.
Как после похмелья
с тяжёлого сна,
Себя проклиная, хромает страна.
На всё озирается,
будто впервые,
И мучают граждан идеи другие:
Ах! Только бы было
что прихватить!
И только бы было
кого замочить,
И только бы было
чего удержать,
И только бы было
куда убежать…
Но те же морозы и те же ветра,
Что были и будут
всегда и вчера:
Погода и мир
продолжают свой бег,
И так же как прежде
идёт человек
По улице Первой
сквозь бред и года,
Которая
Первою
будет всегда!