И не приносит боли сердцу,
В нем имя: Люся, не звучит,
Захлопнул, кто то эту дверцу,
И сердце, попросту молчит.
То имя в воздухе витало,
Произнесла ты: краснотал,
Услышал я, родней не стало,
Как ей тогда, родней не стал.
Спокоен я, как раб кулона,
Какой то, где то, краснотал,
И не имел её, я, лона,
Его, я, даже, не видал.
Так наши проводы гудели,
( И был с утра военкомат,)
И мы другую захотели,
Под пьяный хохот, свист, и мат.
Соседка Танька, разведенка,
Могла любого распалить,
Вполне доступная ****енка,
Для всех желающих, ей слить.
Сейчас, я, сговор допускаю,
Сняла трусы, к себе маня:-
" Сейчас тебя я заласкаю,"
И сходу влезла на меня.
Ну естество, конечно встало,
Ведь надо, где то помочить,
А эта слезла:-" Я устала,"
( Успела сучка соскочить.)
Я ей:-" Чего?! Не на кулеме,"
К себе, за ляжки притянув.
Возникла Люська, тут в проеме,
И вышла, больше не взглянув.
А что, здесь было обижаться,
Для девок только поцелуй,
Или за ручки подержаться,
А если дальше, не балуй.
Я написал, как это было,
У нас в поселке, не везде,
( Мечтает даже и кобыла,
порой, совсем не о езде.)
Ну а на деле, все иначе,
К такой попробуй подступись,
( здесь вам не Рио, и Карачи,)
Или драчи, ... или топись.
У Люськи, был тогда в опале,
И даже, как то, с этим жил,
Потом ребята раскопали,
****еныш Мишка, заложил.
А я в кирзе, пахал в стройбате,
Подчас, до самого утра,
И Бога видел я в комбате,
А в старшине, его Петра.
Порой, не надо ждать моментов,
Так Мишка, Люсю под венец,
Причем без всяких сантиментов,
Вполне обходится подлец.
Надумал даже, я сорваться,
Ну что с лопатой воевать,
Не стоит даже и соваться,
( ругнулся просто: твою ... мать.)
Тоскливо было мне в Бишкеке,
Я был коростой весь покрыт,
И грязи, словно на узбеке,
И также мылся, из корыт.
Грязнее, думал, не бывает,
Кругом на улице моча,
То тут, то там, говно всплывает,
Под солнцем хлюпая, урча.
Но погрузили нас в вагоны.
В Афган, готовили плацдарм.
Раздали фляги и погоны,
И объявился командарм.
Тогда у нас все было тихо,
Не стоит даже и роптать,
Мы тоже, не будили лихо,
Чтобы покойником не стать.
И провидение, дремало,
Меня позволив дембельнуть,
И мне не показалось мало,
Не стыдно было увильнуть.
Мы, с сослуживцем возвращались,
По пьяни, котелок варил,
" Давай ко мне,"- когда прощались,
Заехать, он уговорил.
Ну чтож, на Брянщине, просторы,
И люди все, как свояки,
Вот только мне достались воры,
Причем совсем не слабаки.
И покатилось, завертелось,
Загулы, кражи, и тюрьма,
Конечно завязать хотелось,
Но только не было ума.
Вот так я к жизни возвращаюсь,
Из прошлой, в нынешнюю боль,
Я не прощаю, не прощаюсь,
Меня, от этого ... уволь.