Пуля злобно лязгнула зубами,
Пролетев, стремглав, над головой.
Он упал в траншею между рвами,
И его засыпало землей.
Судорожно зенитки стрекотали,
Пели черной смерти соловьи.
А солдаты жизни отдавали
За клочок истерзанной земли.
От обстрелов небо изнывало.
Задыхаясь пламенел закат.
Огненная лава клокотала,
Извергая ввысь кровавый смрад.
Только он лежал, не шелохнувшись,
Крепко автомат свой сжав рукой,
В землю раскаленную уткнувшись,
Не убитый. Струсивший. Живой.
Первый бой и первая атака,
Но как страшно было умирать!
И в цепях панического страха
С поля боя бросился бежать.
И упал в глубокую траншею,
Затаив дыхание в груди.
А земля вздымалась,стервенея,
И стонала, вымокнув в крови.
А когда в последнюю минуту
Враг отбросил батальон назад,
Среди рвов дрожащую фигуру
Заприметил раненый комбат.
Сколько боли, гнева и презренья
Было в обесцвеченных глазах:
" Что ж ты, сукин выродок, наделал?
Ты ж теперь для нас такой же враг!
Я б тебя сейчас без сожаленья
Сам, собственноручно, расстрелял!
Нет тебе пощады, нет прощения.
Ждет тебя военный трибунал!"
Прозвучали, словно взрыв гранаты,
Горькой правды страшные слова:
"Какого же матери солдата
Будет знать про сына - подлеца.
И про то, как сын ее бесславно
Предан был солдатскому суду!
Не желал бы я такой знать правды
Самому заклятому врагу!"
И глаза в глаза взглянули твердо.
И в глазах увидел вдруг комбат
Что стоит совсем еще ребенок
Перед ним, мальчишка - не солдат.
И в груди до боли сердце сжалось.
Сколько ж на дорогах их войны!
Сколько их в земле сырой осталось,
Юных, не увидевших весны!
И сказал, с чуть уловимой дрожью,
Проглотивши горькую слюну:
"Честь свою ты возродишь, коль сможешь,
Кровью искупить свою вину.
Через час опять взметнется пламя.
Снова атакуем высоту.
Ты пойдешь вперед и наше знамя
Закрепишь во вражеском тылу!"
В тишине, как перед аналоем,
Прозвучал суровый приговор:
"Коль погибнешь, знать умрешь героем,
Выживешь, так смоешь свой позор!"
Вновь огонь открыли батареи.
Снова развязался смертный бой.
Впереди взметнулось, гордо рея.
Полковое знамя над землей.