(1732 – 1809)
В крохотной австрийской деревушке
Был рождён великий музыкант.
Заменила музыка игрушки.
Богом дан был мальчику талант.
У князей служила мать кухаркой.
Мастером каретным был отец.
Он в деревне слыл фигурой яркой,
Музыку всегда вёл под венец.
В доме он устраивал концерты,
Нот не зная, мог легко играть.
И служила арфа инструментом.
Струны начал сын перебирать.
Мать, владея голосом прекрасным,
Подпевала под игру отца.
Йозеф весь светился солнцем ясным.
Счастью его не было конца.
К родственнику мальчика отдали,
Чтобы научил его он петь.
Звуки арфы ярче зазвучали,
Клавесин смог струнки все задеть.
Памятью прекрасной, чувством ритма,
Слухом тонким мальчик обладал.
И звучала искренне молитва.
Голос серебристо зазвучал.
В 7 лет Гайдн певчим стал в Соборе.
Хорошо запомнилось ему,
Как его за промахи пороли.
Грезил он свободой потому,
Скрипку он освоил, нот не зная,
Не в пример беспечной детворе.
И с большим успехом исполнял он,
Партии сопрано при дворе.
Дивный голос вдруг пропал однажды.
Впроголодь впредь жил он восемь лет,
Изнурённый страхами и жаждой.
Оставляла нищета свой след.
И живя в нетопленом чулане,
Оставался он всегда один.
На столе – остывший чай в стакане.
Был почти развален клавесин.
За любую брался он работу,
Не жалея ни себя, ни сил,
На большую выходил дорогу,
Боль души со скрипкой там делил.
Не было учителей у Гайдна.
Всё упорством он у жизни брал.
Сочинял для церкви и театра.
И никто ему не помогал.
За «трактаты» Фукса рьяно брался,
Сложности стараясь одолеть.
И не славы он достичь пытался.
Гения душа хотела петь.
Изучал искусства он основы
По ночам. Днём музыку писал.
Был восторгом он охвачен снова,
Когда зал ему рукоплескал.
С каждым днём известным становился.
Новшества в теории вносил.
С музыкой в единое он слился.
В ней себя лишь Йозеф находил.
Ощутив лишь в творчестве блаженство,
Не был он и впредь честолюбив.
В музыке достиг он совершенства,
В ней таланта грани все раскрыв.
Лишь любовной темы не касался.
В девственниках поздно проходил.
С женщинами близко не общался,
Стороной их долго обходил.
В том однажды другу смог признаться.
Опьянив дыханием своим,
Чтобы ближе взглядом нот касаться,
Дама наклонилась перед ним.
Это потрясло его, смутило.
Некрасивым он себя считал.
Женщины в нём редко страсть будили.
Взгляд не всякий страсть в нём пробуждал.
Сам себе в уродстве признаваясь,
Гайдн недоволен был собой,
Невысоким ростом отличаясь.
На лице след оспы. Нос большой.
Но однажды всё же он увлёкся.
И ему казалось, полюбил.
И порыву девы вняв серьёзно,
Он с Марией Келлер в брак вступил.
С ней прожил недолго. Страсть остыла.
И была Мария холодна,
Йозефа талант не оценила,
Нежностью не полнясь, как жена.
Музыку она не понимала.
Был всегда вопрос в глазах немых.
Ноты на кусочки разрывала,
Папилётки делая из них.
Волосы накручивая на ночь.
Не было у Гайдна с ней детей.
Отношенья разорвав с ней напрочь,
Навсегда решил расстаться с ней.
Он жену считал «исчадьем ада»,
Ей, однако, впредь не изменял.
Оставалась музыка отрадой.
Ею он себя обогащал.
Оставался верным он супруге
Слишком долго – 20-ть с лишним лет.
Годы шли. Врывались в сердце вьюги,
Замели любви остывшей след.
Безоглядно Гайдн вновь влюбился,
В замкнутый попав, однако, круг.
Итальянской Оперы певица
Голову вскружила ему вдруг.
19-ть ей всего лишь было.
Замужем уже была она.
В пылких чувствах страсть не отступила,
Разлучала браками судьба.
Йозеф обещал на ней жениться.
В ожиданье долгом он остыл.
Не пришлось ей с мужем расходиться.
Рано смертью он своей почил.
И вдовцом остался Йозеф позже,
Но жениться планы изменил.
Перестав делить с Луиджи ложе,
До последних дней ей дань платил.
Слухи в мире разные бродили,
Будто сын остался у него.
И ещё в придачу говорили:
Не признал он сына своего.
Он, встречая в жизни женщин новых,
Как мужчина, с ними флиртовал
И жениться даже был готовый.
Жар любви в нём вскоре остывал.
Помогать любил он музыкантам.
Моцарт был его учеником.
Он пленил его своим талантом.
Гения узрел он рано в нём.
Подружился с Моцартом он в Вене.
Их не зря в пути судьба свела.
Их не разделяла тень сомнений.
Плодотворной дружба их была.
Над собой работал Гайдн усердно,
В Чехии у Морцина служил.
Сочинял легко дивертисменты.
Граф капеллу вскоре распустил.
Часто жизнь полна была лишений,
Но присущ был творчеству расцвет.
Впредь в одном из княжеских имений
Прослужил он сорок с лишним лет.
Здесь на всю Европу был прославлен
Эстерхази род и вся семья.
Назван был дворец вторым Версалем.
Проводили встречи здесь князья.
Князь театр оперный построил.
Золотом сверкал он, как дворец.
Здесь талант был славой удостоен,
Возносясь искусством под венец.
Меценатом оставаясь щедрым,
К музыкантам князь был слишком строг.
Но души богаты были недра.
Приводила музыка в восторг.
И давал искусствам он дорогу.
Новые таланты открывал.
Договор подписанный был строгим.
Йозеф волю князя исполнял.
Оперы писал он для театра,
В них свой дар, всего себя вложив.
Отразив всю глубину таланта,
Миру тайники души раскрыв.
Замок покидать на миг короткий
Миклош никому не позволял.
Он всегда казался слишком жёстким
Но к искусствам страсть всегда питал.
Слава набирая обороты,
По Европе начала разбег.
Фирмы размножали Гайдна ноты
Для монастырей библиотек.
От пиратски - изданных творений
Мастер и гроша не получал.
Много было горьких впечатлений.
Часто в нищете он прозябал.
Став со смертью Миклоша свободным,
Гайдн концерты в Англии давал.
И имел успех он здесь огромный.
В рост вставая , зал рукоплескал.
Принц Уэльский оказал вниманье.
Взят был неудач былых барьер.
Одержал успех сверх ожиданья
Цикл симфонических премьер.
У Голицина бывал он в доме.
Тот послом России в Вене был.
Задавал в честь Гайдна он приёмы,
Музыку его боготворил.
Чувства к нему добрые питали
Все, кто мог поближе его знать.
«Папа Гайдн»,- часто называли,
Когда было только 35-ть.
Гайдн, как всегда, работал много.
Для всех жанров стиль один создал.
Был всегда к себе предельно строгим.
Венский классицизм он утверждал.
И довёл его до совершенства.
Романтизм присущий был ему.
Находя лишь в музыке блаженство,
У неё всю жизнь он был в плену,
Повседневной став его заботой.
Исторгали звуки акварель.
Одержимо на износ работал,
Ослабев, нежданно слёг в постель.
И ушёл из жизни Гайдн вскоре,
Гордостью оставшись всех времён.
И летела слава по просторам.,
Прославляя Славу всех знамён.
24.02.2012