Зачем пришел к нему Хемингуэй,
Ведь мертв давно, а все в эфир выходит?
И вот мой друг, с пером в тоске бездонной
Сидит у моря рифм в тени дверей
За коими, надеется, ответы ждут, но входит
Он.
Зачем пришел тропою этой сонной?
Быть может жаждет снова показать себя?
Опять явить свою гордыню миру?
Но слишком тихо шел он, за собой ведя
На привязи запЫленную лиру...
Тут возникает мысль совсем другая -
Старик зашел на свет. Тоску пугая:
Искал идею свежую. Ответы, может быть, мечту,
Но не нашел... опять одни вопросы и раздумья.
И он лишь усмехнулся да ушел,
Протоптанной самим собой сто лет назад тропою,
Под рев пугающий пучин морских прибоя.
Так может дверь и на его есть стороне?
И он там ждет, что есть за ней ответы.
Точней, появятся в сияющем огне,
Который над собою жгут поэты.
Отсюда, может быть, что он заходит,
на свет поэтов регулярно. Поглядеть,
не разгадал ли кто вопрос, сумев прозреть
всю истину. И так веками бродит.
Но нет ответа и, пока не может быть,
Ведь жизнь движенье в поисках разгадок.
Мы, как и прежде, на вопросы будем выть,
Как волки на луну. Поэт на мысли падок...
И значит глубже будет становится та тропа,
Пока однажды не проникнет в нервы мира.
Тогда, босой стопой коснувшись их
Поэт, взорвется как сверхновая звезда.
И старый мир отправится в могилу...