И возник над шумящей рекою,
Как форпост – у последней черты:
И воздвигнут не рабской рукою,
И хранит непокорства черты,
Частоколом, и рвом, и стеною
С трех сторон обнесенный аул…
За незримой его стороною
Мутных вод нескончаемый гул…
В печах глиняных запах чурека,
В глянце чаш – молодого вина…
Но, припавши к губам человека,
И тоскует, и плачет зурна.
И Казбек, и Эльбрус – толь два брата?!
Та же вечных снегов белизна.
Только снятся снега Арарата,
Те, прохлады которых не знал…
И стоит на часах караулом
Цапля серая в русле речном,
Молча звезды над спящим аулом
Прогорают в мангале ночном.
Только звезды еще не истлели
У короткого сна на краю,
Пули звоном сорвали с постели,
Обожгли не в открытом бою.
Сабля чиркнула кромкой стальною.
Ищет, топчет нога стремена,
И наездник уже за стеною
Горячит своего скакуна…
Очертивши дугу, сабля смаху,
Резко свистнувши над головой,
Опустилась на чью-то папаху –
И обидчик уже неживой.
Еще долго подковы звенели.
Слышен был редких выстрелов гул.
На излете своем пули пели…
Над рекою багрился аул.
Не нашел, не нашел тот покоя,
Кто себя утвердил над рекой.
Над мятежною встал он рекою,
Уготовив себе непокой.
Стать орлом, вознестись над аулом,
Даль промерить и глаз не отвесть…
Там неправда кровавым разгулом
Край затмила – там злоба и месть…
Здесь потомки земли эриванской,
У распадка, где ветрам вольней,
После боя водою кубанской
Поят в утрах усталых коней.