Ночной полёт. Зенитка достаёт.
Попала. Крен. Разбито вдрызг стекло.
Мотор горит, а я свой самолёт
Веду домой, как друга, под крыло…
Потом ремонт – ему и мне, как штык,
Я – в госпиталь, а он – в его ангар…
Да, внучек, и в войну бывает миг,
Когда и сердце, как мотор -- пожар,
Охватывает в пацане любовь,
И тот огонь маневрами не сбить…
Сестричку, что переливала кровь,
Пришлось мне на спор крепко полюбить.
Нас было трое. Как в плену, от ран
Томились мы, скорей бы на крыло!
Но вот однажды старый капитан,
Кряхтя поднялся, посмотрел в окно,
Затем его со звоном отворил,
Усы пригладил, как Чапай в кино,
И трёх сестёр в палату заманил.
Мы им на стол – трофейное вино
И шоколадный летуновский лом,
Они ж – чистейший медицинский спирт.
Мы вспомнили под песни родной дом.
Потом забыли, что у нас болит.
Стихи читали, гнали анекдоты,
Но ни одну не тронули рукой,
А капитан шептал нам: «Идиоты,
Не за горами лютый, смертный бой!
Попробуйте, не обижайте девок!
Любовь познавший будет цепко жить,
Что толку от холодных посиделок –
В парилке надо с паром ж… мыть!»
Пробил отбой. Сестрички распрощались,
А мы с тоской смотрели на кровать,
Где отпечатки от их поп остались,
А капитан вдруг начал измерять
Ладонью ширину следа от каждой
И предложил нам розыгрыш простой:
Кому след выпадет от девки самой знатной,
Тому поклясться взять её женой…
Да, в пять ладоней у бабульки дело было.
Толстушка! И сейчас ещё… ништяк!
Она меня за письма полюбила,
А я её – за вдавленный тюфяк.