Среди глухих саранских девственных лесов,
Где волки, часто днем свою добычу рыщут,
За частоколом из неструганных стволов,
Стояло древнее лесное городище.
Как называлось? Знать про это, не дано.
Да и в названии сегодня, разве дело?
Ведь времена те, в лету канули, на дно,
А поселение, тогда дотла, сгорело.
О днях Батыя, поведу я свой рассказ,
Как города в Руси, и села разорялись,
В том городище, правил мудрый добрый князь,
И под его десницей, земли расширялись.
Он был еще, совсем не старый молодец,
Его Няготой, в городище называли,
Георгий в Нижнем, сам вручил ему венец.
Его на княжество, в соборе освящали.
Он ладно правил людом, в княжестве своем,
Народ охотою и ловлей пробавляли,
Трудились в поле, разживалися жнивьем,
И в глухомани, борти с медом поднимали.
Нягота молод был, хорош со всех сторон:
Учтив и весел, справедлив и благороден.
Настало время, князь жениться был должон,
И в жены девушку он выискал в народе.
Нарчатка в городе, известной не была,
Зазря с другими, на игрище не ходила,
Трудилась в доме, поле жала, холст ткала,
И песни петь по вечерам она любила.
Сыграли свадьбу честь по чести, весело!
Отец Симон венчал влюбленных в славном храме.
Но счастье в жизни, не случается легко.
Порой, судьба оставит шрам, подобно ране.
На день осьмой, Нягода правил на восток,
Село соседское, поехал попроведать.
Сияло солнце, шевелился ветерок,
Легко и радостно по лесу было ехать.
В пути Нягота, по привычке примечал,
Где поле вспахано, где земли под парами,
В деревнях княже, старост править, назначал,
И помогал: зерном, быками, лемехами…
По склизкой тропке, князь к речушке подъезжал,
Беды своей, еще не ведая, не зная,
Внезапно конь под ним, испуганно заржал,
Как о врагах в бою, его предупреждая.
На переправе, оступился конь, и пал.
Слетает князь с седла и по откосу едет.
Упав на берег, князь Нягода не понял,
Что угодил он в лапы бурого медведя.
Тот заревел, и человека стал ломать,
Князь был беспамятный, не мог противеть зверю.
Так гридням мертвого, пришлося отымать,
И возвернуться в град, с печальною потерей.
Вот так нежданно, вдовой сделалась княжна,
Ей счастья женского, изведать не досталось.
Власть над народом, не была княжне нужна,
Но долг велел ей, и Нарчатка подчинялась.
Она решенья, принимала не спеша,
В любой задумке, не спешила соглашаться.
Жила в ней, девичья и тихая душа,
И не хотела в этом, девушка меняться.
Ходила тихо, не подняв от пола глаз,
Нарчатки голос, не звенел на всю светлицу,
Но время шло, и приближался грозный час.
Все в жизни города, должно перемениться.
Прошло пять лет, разумно правила княжна,
Судила верно, и совет держала мудро,
Светлела жизнь, народ оставила нужда,
Но постучалась к ней беда, однажды утром.
Ордынский тысячник, собрав татарский люд,
Княжне Нарчатке, двух гонцов прислал поспешно.
Глядь, прямо к терему, татарины идут,
О чем то спорят, и ругаются потешно.
С охранной грамотой полы к княжне вошли,
Ступали гордо, шапок в доме не снимали.
К Нарчатке смело, без поклона подошли,
И грубым словом, приказанье передали:
- Ордынский хан великий, в Русь опять идет!
Княжна покорно, путь найти ему поможет.
А коли в Нижний, тайно войско проведет,
Женой двенадцатою стать у хана, сможет!
Проведал хан давно о девушке – княжне,
И коль Нарчатка в благосклонности откажет,
То ее княжество, дотла сгорит в огне,
Саму княжну, к хвосту кобылы хан привяжет!
Прикажет гнать кобылу рысью, по лесам.
Поверь, княгиня, будешь сыта этим бегом.
Но зря не гибнет русской девушки краса,
Тебя отдаст он, на забаву печенегам!
Нарчатка встала, гневно бровью повела,
Послам невежливым, на двери указала,
Татар к воротам проводить, приказ дала,
А на прощание, сурово им сказала:
- Твой хан, на Русь сквозь нас, пущай не ищет путь.
И здесь, у нас, жену пусть попусту не ищет,
Почета ради, можем саблей рубануть!
Гостям таким, в лицо, лишь стрелы наши свищут!
Женою хана, я не стану никогда!
Нам, христианам, муж един, всегда положен.
Он нам венчается навеки, навсегда!
Ему, как богу, изменить жена не может!
Послы смеются:
- Бог для хана, не указ!
И ты, Нарчатка, скоро бога позабудешь!
Заплатишь скоро ты за то, что гонишь нас.
Женой двенадцатой, в гареме хана будешь!
- Подите прочь! А не уйдете подобру,
То по иному, прикажу я вас приветить!
Сидеть охальникам поутру на колу!
И той же платой, хану я хочу ответить!
Заслышав эти, столь сердитые слова,
Татары замерли, в почтительном молчаньи.
Страшились гнева, ведь она легко могла,
Казнить посланцев, выполняя обещанье.
Послы сердито выходили из дверей,
На гридней рослых, сквозь усы они ругались,
Вскочили ловко, на степных своих коней,
И к частоколу, сквозь людей толпу, промчались.
За частоколом, задержали конный бег,
Поворотив коней, с насмешкой прокричали:
- Готовьтесь! Следом, за Нарчаткой едет бек!
И всем скажите, чтоб живее собирали:
Княгиню замуж, дичь – для праздника, к столу,
Народ христовый, для принятья правой веры,
Бойцов для войска, подать знатную в орду,
А дочерей и жен, для похоти нукеров!
Мужи нахмурились, и к терему идут,
Что скажет им княгиня, как же быть им дальше?
Решенья княжеского, молча люди ждут,
И мыслят, семьи укрывать, в далекой чаще.
И все шептались:
- что от женщины нам ждать?
Быть воеводой, у девицы нету силы.
А как без князя, нам с ордою воевать?
Не проще будет, нам живыми лечь в могилы?
Нарчатка вышла, огляделася вокруг,
Девица все же, но за град, она в ответе!
На площадь, люди слово выслушать идут,
И жгут насквозь ей сердце больно, взгляды эти.
Сказала тихо:
- Нам беды не отвратить,
Кто силу чует, пусть за мной идет сражаться,
Пусть мы умрем в бою, но дети будут жить!
А значит род наш, будет вечно продолжаться!
Мужи смотрели удивленно ей в лицо,
Откуда сила в ней, при виде злой напасти?
Видать не зря, ей князь решил отдать кольцо,
Как символ веры, справедливости и власти!
Княгиню, словно кто то разом подменил,
Она по терему решительно шагала,
Её такою властной, дом еще не зрил,
Без замедлительства, приказы отдавала.
Открыли слуги все лари и сундуки,
Оружье стали раздавать мужам для сечи,
Нарчатка, саблю подобрала для руки,
Шелом с кольчугой, защитить чело и плечи.
Три дня, без отдыха, трудились мастера,
Мечи точили, сабли вострые ковали,
Щепили стрелы, закрепляли острия,
Тугие луки, на смерть ворогу, сгибали!
Единовременно, вдали, в глухих лесах,
Готовят схроны, и землянки, для народа.
Людей в чащобы, не пустой сгоняет страх,
Княгиня прячет их, чтоб сохранить свободу!
По снегу первому, к Нарчатке прискакал,
Гонец молоденький, с заставы самой дальней,
Про рать монгольскую, парнишка рассказал,
Что разглядеть сумел в лесу, порою ранней.
Нарчатка, словно жизнь прожила в биваках.
Велела людям и обозам собираться!
Должны укрыться люди в дальних сосняках,
А кто рукой силен, идет с княгиней, драться!
За частоколом, их дороги разошлись,
Прощались люди, не надеялись на встречу.
Обозы шли, чтоб не угасла рода жизнь,
Мужи, напрвили свой бег на смертну сечу!
Там, впереди дружины, смело на коне,
Княгиня едет, её сердце страх не знает,
Сжимает крепко мужнин меч в своей руке,
И стрелы гнева, очи девичьи, метают.
Не хватит ей силов, ордынца рать разбить,
На одного бойца, татар идет, десяток!
Но сколь сумеется, ордынцев истребить
Она хотела. Путь на Русь не будет гладок!
На биваке, княгиня собрала совет,
Там воевода разъясняет осторожно:
Что поля ратного, вокруг для сечи нет,
Но на просеке, хану путь закрыть возможно!
Нарчатка мыслила:
- А сколь мы воевать,
Сумеем, други мои, коли ратью встанем?
В бою едином, станем головы слагать,
А путь на Русь, татарам мы, пустым оставим?
- Ну, что ж, княгиня. Коли ты так хочешь жить,
Зачем тогда на битву нас ты поднимала?
Когда то, всем придется головы сложитьт.
Не всель тебе едино, поздно, или рано?
Княгиня хмурилась:
- Я смерти не боюсь.
мы все умрем, но коль о том, заговорили,
Я не в одном бою, я в ста боях сражусь!
Пока еще, меня ордынцы не убили.
Их страх, как много, трудно им в лесах плутать,
Идти сквозь чащу, продираться через рощи.
Мы на стоянках, ночью, станем нападать!
Так уничтожим мы врагов, намного больше!
Война такая, может длиться, цельный год!
пока же, хан Толгат за нами станет гнаться,
За эти сроки, в Нижний помощь подойдет,
И нашим братьям, станет легче отбиваться.
Так порешили, и готовили людей.
Ужо доглядчики доносы приносили.
Ордынцы рядом, страшен хан, как сто смертей!
Но не зазра мардва, мечи свои носили….
Сам хан - Толгат, в кибитке едет, под кошмой,
В лесу заснеженном, с ордою отдыхает.
Дивится русскою лесною красотой,
И с минбаши, войны заботу обсуждает:
- До дома княжеского, мы легко дошли.
Скажи мне, бек, куда Нарчатка подевалась?
Рабов сбежавших, отчего вы не нашли?
И отчего, зерна в амбарах не осталось?
Ответить хану на вопрос, нукер не смел.
Но что то слухом различил, сквозь вой метели.
Разрезал слух, звенящий просвист русских стрел,
И. вслед за ними, бойко сабли зазвенели!
Бек скоро выскочил, но смолкло все кругом,
Лишь только раненые, тягостно стонали.
В пурге ни зги не видно, хоть нападки днем,
Ордынцы ловкие, никак не ожидали.
Не стало жизни боле, хану в тех лесах,
Нарчатка с войском, днем и ночью, нападали!
Они, как демоны, не ведали про страх,
И, словно духи, после сечи исчезали!
Так день за днем, несет потери грозный хан,
От стрел, мечей, ловушки хитрой и засады.
Уже приказ по всем ордынцам передан:
Живой княгиню изловить для хана надо!
- Женой, строптивую княгиню не хочу.
Хочу, чтоб смерть родных друзей она видала!
Её к покорности, жестоко приучу,
Я прикажу ей, чтоб в ногах моих лежала!!!!
Так хан Толгат, в порыве злобы прорычал,
От дикой ярости, хотел её повесить,
Но сам княгиню, он ни разу не встречал,
Хотя гонялся по лесам, аж цельный месяц!
Но нет, не можется Нарчатку изловить,
Её леса, и дух Святой оберегают!
Она, вдруг явится, чтоб ворога сразить,
И тут же, в чаще, как лисица, исчезает!
Погоня конная, удачу не сулит,
Отряд, суровых степняков не раз пытался.
Но из ветвей, смертельный ливень стрел, свистит,
И ни один нукер, назад не возвращался.
Ужо три месяца, война в краю идет,
Не может хан идти на Русь, мардва мешает.
Как хан – Толгат, на Нижний войско повернет,
Отряд Нарчатки, по бокам орду терзают!
Но битва, вечною никак не может быть.
Ведь рано, поздно, но конец ей наступает.
Мардва, Толгата не сумеют победить.
Нарчатка это очень ясно понимает.
Дружина тает, тяжко зимовать в лесах,
Нет силы боле, её войско голодает.
Но нету страха у дружинников в сердцах,
Мечи за Русь, они сурово поднимают!
А хан – Толгат, княгиню выше стал ценить.
Она глянулася, отвагой неуемной!
Её живой, велит нукерам изловить,
И не вредить ей, даже малой раной кровной.
Ворчат нукеры:
- Как княгиню захватить?
Она не сдастся, коль на ней не станет раны!
- Нельзя собаку, даже пальцем защемить!
А для поимки, у седла висят арканы!
Так поучал нукеров, грозный хан – Толгат.
Он знал: на Мокше, княжье войско окружили!
Но не сдается хану доблестный отряд,
Погибнуть в битве до последнего, решили!
Княгиня бьет врагов, с дружиной наравне,
Сечет врагов, и сабля вострая сверкает!
То тут, то там, она промчится на коне,
И стрелы вражие, её не догоняют!
Княгиня стала понемногу понимать,
Не зря нукеры, ей не кажут противленья.
Видать Толгат, решился все ж, её споймать,
И чует сердце у девицы холоденье.
Ну а раз так, сильнее должно ей рубить!
Чем меньше ворогов останется, тем проще
Русь от набега хана, станет защитить!
Не будет хан, топтать в Руси поля и рощи!
Сраженье длится, меньше витязей в строю.
Но, ни один мардва, меча не опускает,
Чем жить рабом, уж лучше в смертном лечь бою!
Об этом каждый у княгини, точно знает!
Толгат приехал сам, на сечу поглядеть.
На Мокше лед лежит, весь кровию залитый.
Никто в сраженьи, не страшится умереть,
И улыбался каждый, честно пав убитым.
Хан видит сечу, там княгиня на коне,
Весь белый плащ в крови, и конь в кровавой пене,
Такой отваги, не видали на земле,
И приказал:
- Забудь, что сказывал доселе!
Ты за княгиню, мне ответишь головой!
Такой отваги не видать с начала мира!
Её, хочу я непременно взять женой!
Она родит мне, настоящего батыра!!!!!!
Кивнул ордынец, и на сечу ускакал,
Велел Нарчатку всем беречь, пущее глаза!
Но самым первым, свой аркан он размотал,
И приказал своим, метнуть арканы разом!
Все уже, уже, зажимается кольцо,
Все ближе, ближе, злобны воины Толгата,
Уже яснее различается лицо
И взгляд у минбаши, какой то, вороватый.
Видать задумал злую подлость, сатана,
Но не устанет с ним, душа её сражаться!
Пускай сто тысяч будет их, она одна,
Ведь даже с дьяволом, Нарчатка станет драться!
Осталось несколько израненных бойцов,
Но каждый, с дерзкою улыбкой храбро бьется!
Нукеры падают от сабель молодцов,
Из жил которых, кровь на лед обильно льется.
Еще наскок….
В живых осталась лишь одна
Княгиня смелая, нукеры кругом встали.
Нарчатке ясно, для чего она нужна,
И не изведать раны ей, от острой стали.
Над головой, арканы змеями взвились,
С шипеньем злобным, ей на плечи опускались.
Но сабли острые, в руках взметнулись, в высь,
Обрубки куцие, добычею остались.
Но нет спасения, вокруг одни враги,
Княгиня к шее скакуна, щекой прильнула,
Направив друга, меж брегов родной реки,
Нагайкой крепкой, своего коня стегнула!
Скакун рванулся, смяв нукеров, плотный ряд,
А сабля княжеская головы срубала,
По льду весеннему, без цели, наугад,
Нарчатка мчала, вражьих конников сминая!
Спасенье миф, княжна доверилась коню,
Но через миг, душа от радости вздохнула!
На стрежне Мокши, зрит Нарчатка полынью,
И, как была верхом, под лед она нырнула.
Толгат поступком был ужасно потрясен,
Казалось, хан её изловт без сомненья!
Но, ни на миг, не мог подумать он о том,
Что в темной проруби, найдет она спасенье.
Не думал хан, что так, княгиня убежит.
И пусть она войска Толгата не разбила,
Пусть даже мертвою, на дне она лежит,
Пускай погибла, но ордынцев – победила!
А ежли, так зачнет сражаться весь народ?
И разом выйдет на орду, во чисто поле?
Тогда легко Орду Россия разобьет!
Нет. О такой беде, не стоит думать боле.
Бои с Нарчаткой, обескровили войска,
Пришлось Толгату, в летний стан поворотиться.
Весь путь он думал:
- Чем была она сильна?
Что заставляло деву, в сече с ханом биться?
Ответ на это, отыскать, увы, нельзя.
Он похоронен, в глубине текущей Мокши.
Смерть за народ, совсем не страшная беда,
И нет иной судьбы, прекраснее, и горше.
Иные, люди говорят, что по весне,
Нарчатка мается, на грудь ей, давит тина.
Наверно снова ей привидится во сне,
Как нашу землю, снова топчет злая сила.
И завертит пурга, дорогою лесной,
Врага на Русь, княгиня снова не пускает,
И, как Толгату, не дала пути, весной
Она дороги, вражьей силе, заметает.
Века умчались. Но княгиню не забыть.
Хоть верить трудно, что взаправду, так и было!
Дложно нам всем, родную землю полюбить
Так, как Нарчатка её преданно любила!
КОНЕЦ