Здесь синим-синим сходит ветер
в вечерний час с окрестных гор.
Один на целом белом свете,
И смотрит целый свет в упор
на середину карты стёртой,
на этот отражённый свет.
И вопросительной аортой
огни вдоль стен, и шаг в ответ.
И струны дрогнут над холмами.
А ты, прикрыв рукой глаза,
присядешь, вечный, рядом с нами,
и ни спросить, ни рассказать,
ни рассказать и ни заплакать.
И только память, даль и синь,
дороги золотые злаки,
и знаки вдоль. Она и сын,
и я, и ты, мы, в общем, знаем,
что все уже приснились сны,
наш день восьмой, Иерушалаим, –
на вывесках твоих ночных.