.
(Грузинская быль)
Хочу вам, братья, рассказать,
Что довелось мне разузнать.
О страшных и былых делах,
О древних битвах, и кострах,
Что зажигали на горах,
Предупреждая о врагах.
Давно, в былые времена,
Цвела прекрасная страна,
Средь гор, долин и бурных рек
Лежала. Грузией нарек
Её народ.
Но перс не спал.
Дорогу Шах – Аббас искал,
Чтоб выйти к морю. И настал
Годины час. Перс воевал
Умело, но Картлинский царь
Собрал народ свой, и как в старь
На битву вывел он бойцов,
И ветеранов, и юнцов,
Мужей умелых и седых,
Рубак, наездников лихих,
Мальчишек, рвущихся на бой,
Горящих, заслонить собой
Свою страну от вражьих орд.
Не битву собран был народ.
Царь Луарсаб воззвал со стен:
Друзья! Беда грозит нам всем.
Идет жестокий шах-Аббас,
Ведет он полчища, на нас.
Его нукерам, счета нет,
Пыль затмевает солнца свет
Из под копыт его коней.
Нам остается пара дней,
Что бы решение принять:
С врагом, мы будем воевать?
Иль свою шею под хомут
Подставим мы? Плетей дадут
Нам щедро, и погонят нас.
Мы в рабстве, не поднимем глаз.
Но выход есть нам! Песню спеть,
И за отчизну умереть!
- Мой царь! Когда боялись мы,
Встать с саблею, за честь страны?
Ты, Луарсаб, распорядись,
Чтоб знаменосец, стяг твой ввысь,
Поднял, и всех позвал с собой,
Тех, кто за родину на бой,
Не колебаясь, рад идти!
Иного нет у нас пути!
Херхеулидзе, не зевай!
Ты мое знамя поднимай!
Под ним пойдем на битву мы,
Под ним, мы победить должны,
Или достойно умереть!
- Увы, мой царь, уже не спеть
С тобой в строю. Слаба рука.
Мне в ней, не удержать древка.
Возьми ты тех, кто посильней.
С тобою, девять сыновей
Я отправляю! Пусть с тобой
Теперь они пойдут на бой!
Нодар и Хвыча, и Томаз,
Зураб, сильны, как Парнаваз!
Вот Гия, Гоги и Давид,
Сам Шах – Аббас не устоит!
Пусть знамя Амиран несет,
Поможет Гиви, вот оплот
Который я могу послать!
Умеет каждый воевать!
И знамя им не уронить.
- Не перестану я любить
Тебя! Мой верный старый друг!
Я знаю, немощи недуг
Тебя от битвы оторвал.
Ты никогда не отступал,
И не было тебя верней,
Мой друг! Поверь мне, сыновей
Своих, отправишь ты не зря!
Взойдет над Грузией заря,
И вспомнят всех в земле родной,
Тех, кто пойдет со мною в бой!
Их вспомнят всех, по именам,
И честь, геройским их делам,
Потомки щедро воздадут!
Их память, в песнях воспоют!
А сыновья твои в бою
За дом, за родину свою,
Врага сумеют победить!
Их, никому не устрашить!
Их знаменосец воспитал,
А в битвах, ты скалой стоял,
И знаешь, мужеству цена
Для всех времен, всегда одна!
Со всех селений и дворов,
Без спешки, и без лишних слов
Идут мужчины. Скоро в бой
И знают верно, стороной
Беда не обойдет дома.
Война – не детская игра.
Идешь отчизну защищать,
А это значит – умирать
Придется многим, ведь в бою,
Не сбережешь ты жизнь свою.
Одно лишь, должен ты успеть,
В рядах врага посеять смерть!
За жизнь свою, - две вражьих взять,
И ни на шаг не отступать!
Врага ты должен поразить,
И боли стон не проронить,
Когда копье тебя пробьет,
Иль сабля к сердцу путь найдет.
С улыбкой должен смерть принять!
Мужчина должен воевать,
Своим достоинством бойца,
До самой смерти. До конца.
Идут кто как, с мечом, с косой,
Кто в ичигах, а кто босой,??????????????????????????
Кто в брони, кто кафтан надел,
У лучников, так мало стрел,
Но смогут стрелы собирать,
Как только их начнет метать
Проклятый перс. И среди всех,
Иду, с надеждой на успех
Херхеулидзе! Взгляд горит,
И каждый на коне сидит,
Кольчуги на плечах блестят,
Упряжи конные звенят,
Копье рука сжимает так,
Что белым сделался кулак!
В глазах – для Шаха приговор.
Как только выйдут на простор,
Узнают персы силу рук,
Когда Давид натянет лук,
Когда Томаз копье метнет,
И саблею Нодар взмахнет,
Когда ударит Амиран,
Не только Шах, а сам шайтан
Пощады бросится просить,
Моля оставить его жить!
У братьев, сабли под рукой,
На стяге Лев над головой
Развернут ветром! А под ним,
Как будто, по ущелью дым
Течет народ. И, копьев ряд
Колышится, вперед глядят
Глаза суровые солдат,
В строю они не говорят.
Их ждет Тбилиси, Царь их ждет.
Когда же войско подойдет,
Царь Луарсаб построит рать,
Чтоб с Шах – Аббасом воевать!
Ряды построены, и ждут.
По небу облака плывут,
Скрывая звезды и луну,
И пряча войско в темноту.
Но лунный луч мелькнет порой,
С небес ночных, над головой,
И отразится на щитах,
Напоминая о врагах.
А молодцы, чей глаз остер,
Сумели разглядеть шатер
Среди равнины. Там, вдали,
Войдя в предел чужой земли,
Стоят персидские войска,
И вдруг, берет Царя тоска:
Он видит множество костров,
Вокруг белеющих шатров.
А вкруг костров, бойцов не счесть,
Не могут разом все поесть,
Так много их. Еще идут,
И кони, топотом трясут
Долину горную. Меж скал
Проход во тьме вдруг увидал
Наш Царь. При свете факелов,
Большое множество врагов,
Идет сквозь горы, и орлы
Дивясь, глядели с вышины,
И вдаль, на сколь достигнул глаз,
Тянулось войско. Шах – Аббас
Все силы в Грузию собрал.
Но он, Царя не запугал!
Стоит персидская орда.
Такого страшного врага,
Еще не видел Луарсаб.
Хоть Царь Картлинский и не слаб,
Но слишком силы не равны.
Ведь войск, с персидской стороны,
Раз в десять более, и ждет
Царь Картли помощи, придет
Она от горцев. Уж три дня
Гонцы отправлены. Коня
Без сна был каждый должен гнать,
И горцев вовремя поднять,
Что бы орлами, с гор крутых
На персов пали, лишь на них
Надеяться мог Царь, и ждал.
Но Луарсаб того не знал,
Что большинство его послов
Не доносили царских слов.
Отряды персов на пути
Им не позволили пройти,
И каждый пойманный гонец
Достойно принял свой конец.
Но был и тот, кто доскакал
К тушинцам. Средь отвесных скал
Его усталый конь шагал,
Когда со скал его позвал
Седой мужчина, и спросил:
-- Зачем коня лишил ты сил?
Ужель не мог ты отдохнуть?
Куда лежит твой мирный путь?
Гонец уставший, помолчал,
Потом на скалы взгляд поднял,
Мужчине он взглянул в глаза,
И по щеке сухой, слеза
Скатилась:
-- Я скакал к тебе,
Что бы поведать о беде.
Сам Шах – Аббас идет войной,
Беда нависла над страной.
За Картли, в битву Царь зовет,
Тушинцев он на битву ждет.
Сейчас ответ ты должен дать,
Ведь к ночи, можешь опоздать.
-- С тех пор, как создана земля,
Не опоздал в сраженье я!
Не опоздаю и сейчас.
Пусть мало, только сотня нас,
Но место нам теперь в бою!
Я, верно понял, речь твою?
Сам Луарсаб тебя послал?
-- Да. Вас на битву он позвал,
Но торопись. Два дня в пути
Тебе придется провести,
А перс, Кахетию прошел.
Для битвы поле уж нашел
Наш Луарсаб.
-- Ты отдыхай.
На завтра силы собирай.
Я – Хевисбери, Датвия!
Тебе расскажет про меня
Здесь каждый камень. И со мной
В отряде, выступят на бой
Мужчины все. Любезный друг,
Пойдут со мной и сын и внук.
Мой Чува, он давно хотел,
Услышать посвист вражьих стрел,
Хотел лик смерти увидать,
И силу, в битве испытать!
С лучами солнца выйдем в путь,
Твой конь успеет отдохнуть.
А я, отправлюсь по делам.
Успеть так много нужно нам.
Наутро, в горной вышине,
На боевом гнедом коне
Стоит тушинец, а вокруг
Него теснятся брат и друг,
Сосед, товарищ, дядя, внук.
Такие, спуску не дадут
Врагу любому.
-- Шах – Аббас
Узнает, как ходить на нас!!!
Пронесся голос громовой,
И по ущелью конный строй
Спускаться начал. И вослед
Блеснул им солнца алый свет.
Отряд, достойный муж ведет,
Такой в бою всегда найдет
Врага достойного себе.
А значит, - быть врагу в беде.
Движеньями, он словно барс,
Могуч и грозен его глас,
А седину его рассвет,
Раскрасил в ярко - алый цвет.
На скалах женщины стоят,
Во след мужьям своим глядят,
Но слезы горькие не льют,
О доблести мужьям поют!
-- Нет рук, сильнее Ваших рук!
Верней нет друга, чем Ваш друг!
Барс горный, не смелее Вас!
Орел, не зорче Ваших глаз!
Сильнее Вы, чем сто смертей!
Дух, крепче сотен крепостей!
Ваш лик, ужасен для врагов!
Могучи Вы, как сто слонов!
Мужчины – в битве быть должны,
А трусы – в доме не нужны!
Судьба вам – ворога разбить!
Вам нету права – отступить!
С победою Вас дома ждут,
Кто струсит, Пусть тому дадут
Наш женский головной убор!
Трус в нем укроет свой позор!
А тот, кто в битве устоит,
Кто от врага не побежит,
Кого не сломят боль и страх,
Тех, песни воспоют в веках!
Долг есть у каждого из нас,
В день мирный, и в суровый час.
Должны мы сыновей рожать,
А вы –отчизну защищать!
Под песню жен и матерей,
Дорогой страшною своей,
Не дрогнув, шли тушинцы в бой,
Страну свою закрыть собой.
Настало утро. Шах – Аббас
Теребля ус, прищуря глаз,
С холма глядит на строй грузин.
Против ста персов, лишь один
Стоит воитель. Но стоит!
Без страха на врага глядит.
И шах взбешен.
-- Зачем они
Укоротили свои дни?
Они могли бы дальше жить,
Лишь дань им надо заплатить.
Но всех я прикажу убить,
В крови детей их утопить!
Отдам деревни на разор
Солдатам, женщин – на позор!
Махнул рукою Шах – Аббас,
Для смертной битвы пробил час!
И орды ринулись с холма,
Под ливнем стрел сгустилась мгла,
И грянул бой! Щиты в щиты,
На саблю сабля, топоры
И косы, вместо копия,
И стрелы жалят, как змея.
Суровы лица, черен взор,
Смерть в битве, лучше, чем позор,
Грузин пред персом не дрожит,
Никто от битвы не бежит!
А мысль одна: убить успеть
Врага, иль трех! И умереть!
Херхеулидзе, старший брат,
Из рук своих роняет стяг.
Стрелой персидской он пробит.
На землю рухнул. Он – убит.
Но Амиран, не бросил стяг,
Пусакай не торжествует враг!
Средь битвы на колени встал,
К груди своей древко прижал,
Себя покрепче утвердил,
И навсегда глаза закрыл.
А знамя, вьется в вышине!
На резвом, вороном коне
Ворвался в битву брат второй,
Он крепкою своей рукой
Из брата рук, стяг гордый взял,
И вновь грузин на бой поднял!
Неистовствует Шах – Аббас,
Велит нукерам он сейчас,
На землю знамя уронить,
А знаменосца, вновь убить!
Но рвутся смело братья в бой,
И увлекают за собой
Иных бойцов, собратьев ряд
Врагов неистово разят!
И к знаменосцу нет пути,
Врагам к нему не подойти,
Зураб, безумно дерзок, смел,
Бьет саблей, не страшится стрел,
И персы падают вокруг!
Нодар, как будто, острый плуг,
Прошел нукеров плотный строй,
Тела оставив за собой!
Томаз, копьем врага разит,
Кого коснулся, - тот убит!
Ни щит, ни латы не спасут,
Когда Давид спускает лук,
И яркой молнией стрела,
С седла сбивает седока!
Нукерам к стягу нет пути!
Могучих братьев, не пройти!
Здесь блещут сабли, и стеной
Стоят семь братьев, тяжек бой.
А Луарсаб, послал гонца
На фланг. Искал он молодца,
Из братьев одного он взял,
И с донесением послал.
Сквозь тучи стрел, и ряд копей,
В метаньи бешеном, коней,
Зураб несется молодой,
Чтоб повернуть на битву строй,
Укрытый справа, за скалой.
Но опоздал. Перед собой
Отряды персов видит он,
И слышит, павших, слабый стон.
Он повернул назад коня,
Но тот устал. Уже полдня
Он носит в битве седока,
Покрыты пеною бока.
Конь пал на землю, захрапел.
В седле боец не усидел,
Но саблю он, не потерял,
Врагов он, пешим поражал!
А пробивался он, к царю,
Чтоб новость донести свою,
Что персы, обошли войска.
Но тут, взяла его тоска.
Он видит, вал персидских орд,
Конь царский, на дыбы встает,
И наземь падает, а с ним
Царь Луарсаб, он невредим,
Но вкруг него, стоят враги.
Хотел кричать царю: - Беги!
Но царь пленен. Стоит лишь стяг.
Жестокий, торжествует враг.
А его братья, все разят,
Но малочислен их отряд.
За валом тел, их не видать,
Им тяжко на телах стоять,
Средь павших персов. Труден бой,
Но вновь и вновь, перед собой
Врага увидят, и разят!
Огнем священным блещет взгляд!
Им ярость силы придает,
И каждый раз сильнее бьет
Нукера нового. Копье
Само направит острие
Во вражье сердце, что бы вновь,
Пролить жестоких персов кровь!
И не ослаб рукой Томаз,
Копье сменив, в который раз,
Без счета персов он сразил,
Перед собою навалил,
Из тел врага, он бастион.
Но все же, не железный он,
И доблестный, в сраженьи, брат,
Отрядом свежим в битве смят.
Хоть был он молнии быстрей,
Но отразить пяти копей,
Тех, что ударили за раз,
Не смог, могучий брат Томаз.
Он пал пробитый остием,
Но падая, своим копьем,
Врага последнего сразил,
И навсегда глаза закрыл.
А Гиви, Хвыча и Нодар,
Сдержали вражеский удар,
Как три скалы они стоят,
Врага любого отразят,
Так быстро лучик не сверкнет,
Как саблею Нодар взмахнет,
Так ураган не пролетал,
Как Хвыча топором рубал,
Кольчуга, латы, медный щит,
Ничто в бою не устоит,
Попав под Гивино копье.
Неси скалу, - пробьет её!
Боятся персы подходить,
И верят в то, что не убить,
Им братьев в сабельном бою,
И в броневом идет строю,
Отборных мечников отряд,
Надеются, что вот сразят
Могучих батьев, но в ответ,
Смертельный им несет привет
Стрела Давида, к ним летит,
И между лат врага разит.
Не зная, что им предпринять,
Решили персы расстрелять,
Отряд, что знамя окружал,
Но каждый ловко отражал
Потоки стрел. Стоит отряд,
От крови, сабли не блестят,
В глазах их ярость, боль и злость,
Их победить не удалось!
А Гоги с Гией на конях,
Средь персов сеют смерти страх.
Их луки, без промашки бьют,
И персам смерть они несут,
Щиты не могут их спасти,
Из круга смерти нет пути,
Тем, кого Гия повстречал.
И пусть пред смертью перс кричал,
Но крик, в нем жалость не будил,
И перс, конец свой, находил!
Так, в битве целый день стоят,
Редеет доблестный отряд.
Все в ранах, нет уже щитов,
Пусты колчаны, но без слов
Семь братьев бьются. Стяг стоит,
Явив врагу свой грозный вид!
А стрелы персов, в спины бьют,
К сердцам горячим путь найдут.
Со всех сторон стоят враги.
Удачу здесь не стереги.
Смерть тень набросит на чело,
Она их ждет уже давно,
Но пламенным огнем горит,
В душе, за родину джигит,
Готов без страха умереть.
Да, в битве им, не уцелеть.
Стоят бойцы к спине спиной,
Им лишь такой доступен строй,
А кровь, струится по телам,
На радость яростным врагам.
То тут, то там защитник пал,
Отряд, еще слабее стал.
Один убит, упал другой,
А пятый – поражен стрелой.
Так друг за другом, гибнут все,
Припав лицом к родной земле.
Бессилен им помочь Зураб,
Его враги уже теснят,
И не пробиться одному,
Сквозь стрел и копий кутерьму.
Нет братьев. Царь пленен, а стяг,
Врагом жестоким с поля снят,
Склонен пред Шахом гордый лев,
И персы бьются, осмелев.
Стрелой повержен Амиран,
Копьем пробит Томаза стан,
Лежат и Хвыча и Нодар,
Смертельный нанесли удар
Им сабли персов. Словно спят,
Лишь в небо пристально глядят
Глазу у Гоги, Гия с ним.
Хоть был в бою непобедим
Могучий Гиви, но копье,
Насквозь пронзило грудь его.
Могуч был каждый его брат,
Но жив, остался лишь Зураб.
Хоть смерти он не избегал,
И долг свой с честью выполнял,
Но не погиб он в том бою,
За честь, за родину свою.
Взглянул Зураб: Лишь смерть вокруг.
Разбито войско, там и тут
Отряды став к спине спина
Грузины бьются. Как волна
На них идет за строем строй.
Не знал, что делать, наш герой.
А за холмом, родимый дом.
Идет туда с большим трудом,
И видит, на холме стоит
Его отец – седой старик.
-- Где братья? – он его спросил.
Зурабу не хватило сил
Глядеть сейчас отцу в глаза,
И по щеке его слеза
Скатилась.
-- Пали все, отец.
Наш царь пленен. Всему конец.
А братьев я не покидал,
Царь Луарсаб меня послал
Позвать на помощь. Не успел,
И потому, лишь, уцелел.
Не знал я, как мне дальше быть.
Пришел домой.
-- А как же жить
Ты сможешь, братьев схоронив.
И за их смерть, не отомстив?????
Ты жизнь свою, зачем спасал?
Ты струсил? Как же ты сбежал?
Вас было девять! Ты один
В живых остался. Ты – мой сын,
И я велю тебе, ответь,
Ты побоялся умереть?
-- Отец, поверь, не струсил я.
-- Тогда, Зураб, возьми коня,
И тотчас в битву возвратись,
И за девятерых рубись!
Ты битву, можешь проиграть,
Но у тебя никто отнять
Не сможет права смелым быть,
Врага коварного сразить.
В бою, победы песню петь,
И за отчизну умереть!
-- Отец! Не струсил я в бою.
Трех персов я сейчас убью
За брата каждого! Прощай!
Меня и братьев, вспоминай!
Я знаю, ждет меня конец,
Но благодарен я, отец!
За чистоту и правду слов!
Хлеснул коня – и был таков!
Отец, во след ему рыдал,
Ведь сына он на смерть послал,
Не мог иначе поступить,
Не смог бы сын, на свете жить,
Не смог бы за столом сидеть,
Не смог другим в глаза смотреть.
Он проклинал бы жизнь свою,
И то, что сам не пал в бою.
Зураб, как ветер мчится в бой,
В нем дух пылает огневой!
И клич, несется боевой,
Он братьев, чувствует спиной!
В сраженьи, можно встретить смерть,
Но, дух героя умереть
Не может! Дух вперед пойдет,
И вновь на битву поведет
Народ, за честь и за страну,
Что бы, войной убить войну!
Его рука, как девять рук,
И персы падают вокруг.
Разит без жалости врага,
Запомнят персы на века,
Как бьется истинный герой,
Отцом, отправленный на бой.
Всю битву старец простоял
На холме. В сердце воевал,
С сынами рядом, ведь они –
Защитники родной земли,
Сегодня выполнят свой долг.
А он, старик. И он, не смог.
Для битвы не хватило сил.
Он видел, как врагов косил
Отряд, где бились сыновья.
И страх, как подлая змея,
Тихонько в сердце заползал.
Но знаменосец крепко сжал
Свой страх, как знамя он сжимал.
Погибло все. Он понимал,
Что гибнут сыновья его,
Но он поделать ничего
Не мог. Отец был очень стар,
Но каждый чувствовал удар,
Что убивали сыновей.
И было сердцу все больней.
Но он, Зураба удержать
Не смел. Тот должен воевать.
И холодея, как во сне,
Он видел сына на коне.
Его послал он умирать,
И взгляд не в силах оторвать,
Отец смотрел, как бьется сын,
Тот оставался невредим,
Десяток персов порубил!
Он быстр, отважен, крепок был!
Как барс свирепый он напал,
И саблей персов поражал!
В нем сила, девяти бойцов,
Могучих братьев – молодцов!
Щит, словно девять крепостей,
Конь, - словно тысяча коней!
Он – буря! Молния и град!
Он, десьтитысячный отряд!
В смятении персидский стан,
Воюет с ними сам шайтан!
Его никак не отразить,
Нет силы, чтоб его убить!
Но, луки щелкнули. Зураб
Застыл в седле, поник, ослаб,
Десяток оперенных стрел
Персидских в грудь его влетел.
Помедлив, пал герой с коня.
И очень бережно земля,
Его родная приняла.
И, как постель, под ним трава
Стелилась мягко, и как в сон,
В пучину смерти канул он.
Погиб последний сын в бою,
Но честь, не запятнал свою.
Отец все видел, словно сон.
Вдруг, за спиною слышит стон.
Стоит за ним, жена и мать,
И глаз не может оторвать
От сына, что припал к земле.
Все зыбко, словно на волне
Качнулся мир.
-- Погибли все?
Я это видела во сне,
Что мы останемся одни.
И пыткой, станут наши дни
До самой смерти.
-- Знаю я.
Прости же ты, жена, меня.
Я должен был их в бой послать.
Мужчина должен воевать.
-- А твое сердце?
-- Не молчит.
Оно теперь кровоточит
Обильно, через девять ран.
Таков удел с тобой нам дан.
На битву я с холма взирал,
И девять раз я умирал.
Но нет для нас судьбы иной.
Мы рождены своей страной.
Нам не за что себя прощать,
Мы никого порабощать
Не шли, а бились за себя,
И наша выстоит земля!
Склонится? Пусть. Но, устоит!
И будет подлый враг разбит!
--Муж мой, пускай нас бог простит,
Последний сын в бою убит.
Мне в жизни, нечего желать.
Не жить мы будем. Доживать.
А в этот, полный боли час,
В шатре ликует Шах – Аббас.
Разбит грузинский Царь в бою,
Не защитил страну свою!
Теперь Кавказ, в его руках,
Он здесь посеет боль и страх!
И непокорный сей народ.
Пусть под пятой его живет!
И к морю путь ему открыт!
Но что визирь там говорит?
-- О, Шахиншах! О, Царь Царей!
Молю, услышь слугу скорей!
От гор, идет на нас отряд
Из злобных горцев. Говорят
Им страх неведом, будто сам
Им помогает Ахриман!
И что бы, одного убить.
Пять раз шайтана поразить
Придется! Так они сильны,
И тверже каменной скалы!
-- Ты что бормочешь, жалкий трус?
Я Ахримана не боюсь!
Послать на встречу им, отряд.
Не пожалею я наград
Тому, кто сможет отразить
Отряды горцев, и убить
Вождя, что скачет впереди.
Скорей в атаку! Да, гляди,
Бежать не вздумай. Ахриман,
Он не страшнее, чем шайтан.
А если проиграешь бой,
То после, встретишься со мной,
Я в гневе, хуже, чем шайтан.
Веди войска, оставь мой стан!
Тушинцы мчатся скоро на врага.
Сверкают сабли, им уже пора
Ударить перса, выставив мечи,
Стоят ряды врагов, и слышно, как кричит
Визирь, он хочет горцев окружить,
И всех без жалости, не медля, истребить!
Сто тысяч персов, а тушинцев. Только сто!
Но так, судьбою было видно, суждено,
И горец каждый бога поблагодарил,
За то, что много им врагов в бою судил!
А впереди, несется вождь, как снежный барс,
Могуч, степенен вождь тушинцев, седовлас,
Он впереди отряда мужественно мчит,
И первым яростно он саблею разит!
Ряды сошлися, кровь на землю потекла.
От этой крови, скользкой сделалась трава,
Тушинцы бились, ни один не отступил,
С лицом бесстрастным, каждый перса поразил!
Как сотня дьяволов, сражалися они,
День истекал, на небе вспыхнули огни,
Из персов, горы громоздилися вокруг,
Осталось мало горцев, бьются дед и внук.
В ночи сверкают сабли горцев, и звенят,
А меж ударами, дед с внуком, говорят:
-- Послушай, Датвия, ты в битве не устал?
Ты очень долго, милый дедушка скакал!
И если, биться для тебя уже не в мочь,
Позволь ка внуку своему, тебе помочь!
-- Ты, Чува, хочешь показаться молодцом?
В мужчину ты, не вышел ростом и лицом!
И прежде, чем мужчине станешь подражать,
Десяток мертвых персов, должен показать!
Чтоб каждый перс, твоею саблей был убит.
--Эй! Люди, что этот безумец говорит?
А сам то, дедушка, умеешь ты считать?
Убил я персов, где то, девять раз по пять!
Потом я сбился, и чему мне этот счет?
Когда их Шах, за сотней сотню, подает!
-- Послушай, Чува, часом ты не заскучал?
-- Нет, дед, таких весельчаков я не встречал!
Они смешно так, свои головы кладут,
Что не скучать, а веселиться надо тут!
-- А убежать, тебе не хочется, внучок?
Ведь путь свободен, если двинуть на восток.
-- Ты, вижу Датвия, весь день о том мечтал,
Чтоб я ушел, а мою славу ты забрал?
Видать один, решил ты персов победить,
Со мною славу, ты не хочешь разделить?
-- Делить не славу будем, Чува, мы с тобой.
-- Пускай не славу, дед, тогда, разделим бой!
Так говорили в битве Датвия и внук,
На лицах воинов, враг не узрит испуг,
А перс, кольцо вокруг лихих бойцов сжимал,
Так возле дерева, отряд тушинцев встал.
Встав вокруг дерева, и смерти не страшась,
Так, словно в дереве, вся Грузия слилась,
Всю ночь сражаются, презревши смерти страх
Тушинцы ранены, на лицах и руках
Видны зарубки боли, от мечей врагов,
Без жалоб горцы бьются, гордо и без слов.
Герои падают, от страшных смертных ран,
Но отступать из битвы, им приказ не дан!
Сменяют персы, за отрядами отряд,
Но все сильней по их щитам мечи звенят,
Еще сильнее рубит сабля о броню,
Но только меньше стало витязей в строю.
Все злее персы, очень тяжко воевать,
Но все ж бойцов последних, им никак не взять.
Осталось двое их, мальчишка и старик.
Но, ни один из них, главою не поник.
Непримиримость отражается в глазах,
Улыбка ярости, играет на губах!
Вои с ними кончено. Дед с внуком взяты в плен.
Но молча ждут, как будто каждый глух и нем.
А взгляд, презрение их к Шаху, показал.
Их шах, на дереве повесить, приказал.
Шах думал: взгляд их будет сниться по ночам,
Велел нукерам, сдать их в руки палачам.
А палачи, пылая злобой, в тот же день,
Найдя местечко, где полуденная тень,
Обоих кончили. А писарь написал
Им на груди, и гордо шаху показал.
Чтоб каждый, их тела увидев, понимал,
За что великий Шахиншах их наказал:
«Не, как собак, повесить Шах их разрешил,
А, как Грузин, Великий их казнить решил».
Чтоб знали все грузины в селах, в городах,
Как мудр, могуч, велик и добр шахиншах!
Сраженье кончено. Повергнут трон во прах,
Земля умылась алой кровью, и в слезах
Народ Картвели, потеряли сыновей,
Отцов и братьев, дедов, внуков и мужей.
И разграблению подвергнута страна,
Она нукерам шахиншаха отдана.
Пошли по селам грабежи, пожар, разор,
Мужчин уводят в рабство, женщин – на позор,
Тяжелым стоном плачет Грузии земля,
Но ночь не вечна, над горой горит заря!
Собрав вокруг себя, крестьян и кузнецов,
Суровых пахарей, седых мужей, юнцов,
Сам Саакадзе, в стан персидский прискакал,
Друзей своих, из самых преданных собрал,
С ним был Нодар, Коте, Теймур и Афтандил,
Путь воеводам он конем загородил,
И обезглавил маурави воевод.
Со всех сторон напал на воинство народ,
Метались персы, но спасения им нет,
Погас для многих, негасимый солнца, свет!
Без командиров, очень трудно воевать,
Легко врага, загнав в ловушку, истреблять!
Георгий Шаха, в стане средь шатров искал,
Но тот, в Иран еще до ночи, ускакал.
Разбиты персы, но огромная цена
За ту победу, была Грузией дана.
Хоть маурави войско Шаха победил,
Ценой ужасной он за это заплатил.
Узнав о том, что Саакадзе натворил,
Шах жажду мести, в своем сердце затаил.
За пораженье, утешеньем будет месть,
А чем отмстить врагу, у Шах – Аббаса есть!
Заложник ценный, во дворце его живет,
Порою, песни звонким голосом поет.
Сын маурави! Как ужасна будет месть!
От нетерпенья, Шах не мог ни пить, ни есть.
Вот наконец он прибывает в Тегеран.
Еще с дороги был приказ нукерам дан,
Среди дворцовых залов, Пату отыскать,
И к Шахиншаху, в тронный зал его прислать.
Чтоб под рукой его, заложник этот был.
Шах помнит! Помнит, как отец его любил!
Ну а в разлуке с сыном, любит он сильней,
А значит, будет Шаха месть, еще больней!
Так Шахиншах, вернулся и воссел на трон,
Своей рукою, обезглавил Пату он.
А Салим – беку, что готов ему служить,
Велел подарок, в ларь бесценный положить.
Ларец, с послом надежным, в Грузию послал,
Чтоб тот, в Тбилиси, Саакадзе отыскал,
Ему, с почтением, бесценный ларь вручил,
И передал ему, что Шах благословил
Его за службу. Пусть, в Георгия руках,
Пребудет то, чем обладает Шахиншах!
Когда в шатре, Георгий приоткрыл ларец,
Тяжелым горем, был насквозь пронзен отец.
Рукой он гладил, сына милые черты,
И даже смерть, их не лишила красоты.
Лицо сжигая, слезы брызнули из глаз.
Умел ударить в сердце, подлый Шах – Аббас.
Георгий думал:
-- В жертву сына я принес
Спасая Грузию. Пролито много слез,
О тех, кто в битве честно пал, не отступил,
А Пата, Грузию в Иране защитил!
Ведь на щите у Саакадзе рдел девиз:
Слова о родине, не глупость, не каприз.
«Мужчина счастлив тот, чье сердце не молчит,
Чья жизнь и смерь, родной стране принадлежит!»
Того нельзя ни уничтожить, ни сломать,
Кто за отчизну, кровь и жизнь готов отдать,
Неважно, кто ты: горожанин или царь,
Ты должен все сложить на Родины Алтарь!
Лишь ту страну, где за свободу в бой идут,
Потомки в будущем, «Великой» назовут!
Пусть сгинут все завоеватели в веках!
Пусть битвы смолкнут, пусть играют на холмах,
Венчанья, праздники, рождение детей,
Пусть Мир наступит, наконец, в стране моей!
И тот, кто мир на мою землю принесет,
Того народ мой, кровным братом назовет!
А значит, Паты, не была напрасной, смерть,
Теперь для близких, он не будет песен петь,
Пусть он в сражении, врагов не поражал,
Своею стойкость, он Картли защищал.
Но пусть навечно, погрузился Пата в сон,
Последней жертвою не будет в Мире он.
Отцы другие, сыновей на смерть пошлют,
Но свой народ, они к Победе, приведут!
КОНЕЦ