Что же там бьется? В теле этом, под вязанной кофтой, наголо, холодом сводит в ступнях.
Прижаться к этой остервенелой батарее, и дышать, глотая по-рыбьи, дышать.
В заснеженной своей квартире пытаться вспомнить все имена.
Господи, я ведь тоже была любимой, когда-то… не помню когда…
Вытравлять исхудалую нежность из мягких тканей своих,
Зачем же она мне в мышцах, зачем ей делиться с ним?
С любимым, родным… с любимым… родным..не моим…
Зачитываться вслух бессмысленным шрифтом книги, до расплывшихся черствых букв,
Изрезать все фотографии, сжечь стихи, запить валерьянкой, уснуть.
Этот воздух пропитан непонятно чужим. Смертью нашего «мы».
Не надо, ничего не говори, я знаю наизусть твои мысли.
Да, застревает, в шершавом горле призрачное «люблю»,
Я не могу… слышишь… не могу… вот так вот запросто забыть
О том, что между нами было, о том, как умела любить.
Сжиматься в комочек от ненужных рук: не трогайте меня – я умру
Тогда, как он засыпает в сплетении горячих губ… а я просто ходячий труп…
И не жалко стертых до крови рук, коленей, локтей… бессмысленный звук
Разбитый о бетонную плитку с холодным «плюм».
Эти все линии на белых ладонях, я знаю о чем пишу, чего не могу
Сделать для себя, для нас двоих, в твоей голове давно уже одни цифры.
Прожигает горькой волной серебряный крестик мое сплетенье,
Господи, я об одном прошу, не оставь его, даже тогда, когда не будет веры
В его и без того замученной жизни, с детскими выкриками, и поступками,
Люби его, не дай ему почувствовать хоть один глоток, того чего я чувствую.
Что же ты там бьешься, горячее, под моей мятой кофтой?
Я пью уже которую кружку горького кофе и не чувствую что на подходе
Глотальнорвотный исход, бес драматизма, без лишних слов, просто короткое всё
Остановим биение под этими ребрами, вздохнем и станем наконец-то свободными,
Моя нереализованная любовь.