Руслан
Ты оставил ее. Теперь Эмма одна.
Кто-то должен был выжить. Кто из нас был неправ?
Сыновей не сберег – и надгробьем вина
Утопает над нами в горечи трав.
Я не мог промолчать. И ты знаешь, Алан,
Если б каждый из них со мной вышел на схватку,
Я бы в честном бою их сложил на лопатки,
Чтоб никто никогда не был ранен в Беслан,
Чтобы матери, тесто по кругу катая,
Для застолий счастливых пекли уалибах,
И три круга хлебов, землю с влагой венчая,
Диском солнца взошли в наших добрых домах.
Ничего не успел… Лишь слова утешенья
Для растерянных женщин, поникших детей.
Стал я первой удобной для трусов мишенью
Богатырским сложеньем и осанкой царей.
Я иначе не мог. Меня Эмма простит.
Ты, как старший, обязан был стать им опорой.
…Я узнал, что душа после смерти болит,
Когда встретил тебя и Аслана так скоро.
Алан
Я запомнил его. И его я убью.
Мне ни здесь и ни там нет покоя, отец.
Я три дня жил надеждой, что ему отомщу,
Даже если приму неизбежно конец.
А иначе в глаза как мне маме смотреть?
Мне смиренно молчать перед дулом убийцы?
Я еще не осмыслил, где жизнь, а где смерть,
И где между спасеньем и бегством граница.
Перед кем я неправ? Меня вынес поток
Убегавших от взрывов из горящего зала.
Но вернуться домой я бы к маме не смог.
Не сумев сохранить ни тебя, ни Аслана.
Мне без брата никак – я вернулся за ним,
Но его оторвать от тебя невозможно.
Часовыми любви теперь здесь мы стоим
Пред тобою, отец, в стороне придорожной.
И неважно теперь, кто был прав, а кто нет, -
Не оставлен никто из нас болью.
Мы за тот и за этот свет
Заплатили сполна любовью.
Аслан
Круг растекается алый –
На полу.
Взгляд оторвать странный
Не могу.
Папа раскинул руки-
Всех обнять.
Ватой распухли звуки –
Не слыхать.
Гул у меня в сердце
Чужой.
Видится или верится-
Он – живой.
«Рубашку сними, - тычет маска, -
И вытирай».
Кожу сниму без остатка-
Только вбирай.
В этом медленном сне
И долгом
Кем-то первый звонок
Оболган.
А рубашка
В багровом – тонет.
Я сожму этот крик
В руке.
Этот дом твоей кровью
Полит.
Кто построил его
На песке?
Круг заклинает алый –
Я всмотрюсь.
Не собой, так травой усталой
Вернусь…