И ЧЕЛОВЕЧНЕЙ ХОЧЕТСЯ БЫТЬ
Век за веком поэзия неустанно говорит о единстве человека и природы, о том, что земной мир уникален. Но люди, особенно дети двадцать первого столетия, увлечены своим мнимым превосходством над всем сущим. И трудно лире пересилить спесивый грохот технократической махины. Но и поэты не отступают. Ведь поэзия насквозь экологична. И она была такой изначально, когда слова «экология» не существовало Новейшая философия утверждает, что цельное экологическое познание мира «обнажает структуру бытия». Но одни устанавливают истину секирой, а другие – поэтической строкой. Как писал Сергей Есенин:
«Зато в глазах моих
Прозрений дивный свет»
Дивным светом духовности, святосывнего отношения к природе пронизана вся русская поэзия. Формируя идеальный образ человека, она мечтала о его божественном всеведении:
Была ему звездная книга ясна,
И с ним говорила морская волна.
Эти строки написаны в первой половине Х!Х века. Но перенесемся на целое столетие вперед. Один из самых нежных и мужественных поэтов современья , Александр Яшин написал изумительные, на мой взгляд, строки:
Не верю, что звери не говорят,
Что думать не могут певчие птицы
Что только инстинкты
У хитрой лисицы.
И пчелы не знают, чего творят…
В сосновом бору, в березовой роще,
Где так многогранно желание жить,
Мне, сильному, только добрей и проще
И человечней хочется быть.
Мы видим не все со своей горы.
Чудес неоткрытых еще немало.
Боюсь, чтоб кичливость не помешала
Нам постигать иные миры.
В стихах, написанных Яшиным в конце пятидесятых, есть такие слова:
За все отвечать настала пора:
За то, что когда-то я промолчал,
За то, что кричал во весь рот «ура»,
А «караул» не кричал.
И хотя эти строки не связаны с экологическими мотивами, они, мне кажется, точно характеризуют степень нашей ответственности за судьбу природы. И тревожный набат в ее защиту звучит все громче, начиная от центральных изданий до стенгазет. Все явственнее сатирические строки. Мне, например, чрезвычайно понравились стихи В.Небольсина, опубликованные под заголовком «Экологическая застойная»:
О, предки! Вам Россию не узнать
По карте, где кружком ваш град означен:
Названья городов переиначим,
И реки ваши мы направим вспять.
Мы вырубим тайгу с лица земли.
Лишим лугов Россию по декрету.
И песню лебединую «под смету»
Споют, прощаясь в нами, журавли.
И недалек тот час, о, подожди –
Огурчики пойдут в бордовых крапках,
И станет фиолетово на грядках,
Когда пойдут кислотные дожди…
И далее в таком же духе. Понятно, что гиперболизация – одно из самых древних поэтических средств, но многое в этих строках близко к истине. И не легче от того, что подобная «картина» носит планетарный, глобальный характер. К сожалению, в нашем обществе прочно утвердились «природоборческие» настроения. Конечно, корни их уходят в далекое прошлое, но особенно расцвели они в двадцатые-тридцатые годы, в годы гигантских социально-экономических преобразований. Было модным воспевать «покорителя». А давно ли гремела залихватская песня, в которой «сорок семь холостяков валят кедры в три обхвата»? Лет пятнадцать назад я послал в газету «Советская Россия» письмо, заявляя, что рубить такие кедры – преступление, и правильно делают девчата, что не едут к подобным разбойникам. Вероятно, были и другие протесты. Теперь «валят… сосны в три обхвата»
В послевоенные годы был широко известен роман Василия Ажаева «Далеко от Москвы». Кто читал, может вспомнить финальную сцену книги. Охваченный «пафосом созидания» брыластый бульдозерист на громадной скорости направил свою машину прямо в тайгу, расчищая просеку. На его пути попалась медвежья берлога. Защищая свой дом, зверь вскинулся на дыбы и рухнул под «победные» гусеницы. Весьма символично!
Всю журналистскую жизнь я занимаюсь экологической тематикой. Верю в силу природоохранного просветительства, но, пожалуй, нет ничего убедительнее поэтического образа, стихотворной строки. Мой любимейший после Есенина, поэт Дмитрий Кедрин в 1945 году написал стихотворение «Мышонок» о крохотном существе, как бы разделявшем одиночество поэта. Я привожу лишь две строфы из этого произведения:
Чудится мне,
одиночеством
горьким
Блещут чуть
видные бусинки
глаз.
Не потому ли
Из маленькой
Норки
Ты выходишь
в полуночный
час?
Я – не гляди,
что большой и
чубатый,-
А у соседей, как
Ты, не в чести.
Так приходи ж,
мой мышонок
горбатый,
В комнату
к нам - и
подольше гости.
Правда, в первых изданиях Кедрина последняя строка заканчивалась по-другому: « и подольше грусти». Пожалуй, так было лучше. И, вероятно, после этих строк не сразу возьмешься за мышеловку.
Мой университетский друг, а ныне московский поэт и философ Владимир Фалеев, написал в шестидесятые годы известную песню о «нефтяных королях», во славу «покорительства» . Но затем к нему пришли другие строки:
Забыли все о соловьях…
Геолог, не балуй!
Ведь это ж – родина моя, Мой чистый поцелуй.
Как видите, успел замолить грехи. Когда-то в самом начале «застойного» периода, была сформулирована концепция «культурно управляемой природы». Следуя ее логике, всеъх зверей и птиц надлежало загнать в вольеры, землю заасфальтировать, на полянах укрепить искусственную нейлоновую траву. Под истошные крики о «всеобщем благе» природа была подвергнута неслыханному насилию, и мы с вами еще не уяснили масштабы разбоя, порожденного шкурными интересами ведомств. А с «диким рынком» настали для природы не менее дикие времена. И «новорусский ндрав» оказался похлеще «старокупеческого». По газетным материалам, по рассказам очевидцев , по собственным наблюдениям, то, что творится вокруг русского леса, можно назвать образно и кратко – лесорезня.
Не хочется всуе упоминать великие имена. Но как-то, потрясенный тем, что довелось узнать о лесопромхозовских бесчинствах, я рискнул переиначить одну из строф Маяковского:
Под натиском непрошенного,
Бульдозерного врага
Аж за Байкал отброшенная,
Попятилась тайга.
Она попятится еще дальше или вообще исчезнет, если сырьевые ведомства будут прежними темпами уничтожать национальное сокровище России. Но это общая наша боль и беда. А есть местные «болевые точки». У нас. например, в Маслянинской тайге отведены под свал прекрасные пихтовые урманы. По-прежнему гремят взрывы на Буготакских сопках, разрушая уникальный ландшафт. Хорошо, что удалось отвергнуть идею гигантского госпромхоза, который, несмотря на благие замыслы его инициаторов, мог привести к тотальному ограблению обширной зоны.
Многим сегодня хочется за счет природы потуже набить карман. Но вновь набирает силу природоохранное движение, нарастает протест против нынешних расхитителей наших богатств. И пусть на подмогу, на равных, словно бойцы экологического фронта, встают в ряды сражающихся неподкупные строки новых стихов о Родине, в ее защиту.
Геннадий Шадрин