Начинаются строки дождя.
В ударениях вишен
энергический ямб
перетек
в мускулистый хорей.
Рифмы лапок кошачьих
неслышно крадутся по крыше
и на площади мозга
сияет сонет фонарей.
Я и сам состою
из каких-то цезур и синекдох,
искаженных цитат, наслоений античных культур…
Но любой стихотворец
берет их у солнца и неба,
добавляя своих заморочек мучительный сюр.
– Я любил вас! – он скажет,
добавив: – Но странной любовью…
Я хотел быть услышанным –
и это мечтаний предел.
Но в России любовь –
лишь синоним страданий и боли,
даже если друг другу
созвучны сияния тел.
В час, когда закрывают глаза
каннолицые клумбы
и на крышах деревьев
пернатые звезды поют,
я надеюсь на то (понимая, как выгляжу глупо!),
что внесу на скрижали любви
увертюру свою.
Скрипки встали на цыпочки,
цикад распахнув партитуру.
Воспарили смычки
в лунноликих просторах огня.
И губами мелодии,
в хаосе русского сюра
запредельная музыка
тихо коснется меня.
18 июля 2003