Пустотна шелуха, мякина отрубей
Безвылазно зудит, пустопорожне ржёт
И сипло шелестит, - мол, отдохни, забей
На то, что нас хранит, зовёт и бережёт.
Безвылазна тоска по дарственной на том,
Где величает честь дворянской чистотой
И громко плачет тьма, забитая кнутом,
По белым зеркалам за светлой красотой.
Совсем захоронить и отвести от глаз
Бардовость теплоты от тех ещё теней,
От бога ли идёт возвышенный приказ
Известь живое зло огнём очередей?
И рвёт немую тьму орава от катюш,
Зубастый лик ванюш - терновый жест венца,
Не успевает смерть переиграть свой туш
И скорбно осенить дух бледности лица.
Прощай, немой жених, черна орава дев,
Плетущихся в забой, где угля антрацит,
Им так нужна любовь и снится черный хлеб
Под статуальность труб, где прячутся концы.
Фашизм! чадит фашизм, о, выживай душа,
Кувалдой окроши шипящего судьбой,
А розовая жизнь являет неспеша
Достойную вершин, спешащую в забой.
Освободись юнец, не по тебе хомут,
Глубинно обори пустой оклад речей,
Спасение – забой, ему отдай свой труд,
Поскольку ты живёшь не за лоток харчей.
И пусть остаток слёз, не потеряет суть,
И камня жернова по качеству зерна,
Блестящий антрацит вам указует путь,
Где ненагляден мир и кончилась война.
Сшонэ 130212