Явь белой простыни. Hа белом одеяле
Лежал я, нож кидая в потолок.
Не попадал. И бесы изнуряли.
И к сердцу подбирался холодок.
А кровь всё медленней от сердца к капиллярам
Текла и возвращалась не спеша.
Шептал мне голос злой: «Каким Макаром
Ты душу продал, где твоя душа?»
И вспоминалось, как, за хлеб и сало,
Я продавал. А кто не продавал?
То помнил всё, то память отказала.
Полдюжины убитых наповал
Явились мне призвать меня к ответу,
А, может, с целью, тупо, прогрузить.
Раздвинуть зубы, вытащить котлету,
Которую я съел, длиною в жизнь.
Мешок на голову и, рот заклеив скотчем,
Поговорить. Проникнуть в каждый слой
Воспоминаний. Отче наш, мой отчим,
Скажи мне, почему такой ты злой!
Я никогда не шёл к тебе на милость.
Я всё свое с собой хотел нести.
Мне иногда тужить не приходилось.
И я один, из тысяч десяти,
Мог посетить чертог принцессы датской
И, сразу же, за пачку папирос
И две бутылки пива ей отдаться.
Но… «Быть или не быть?», - вот в чем вопрос.
Достойно ли иметь в себе терпенье?
И есть ли доблесть в том, чтоб умереть,
И в Море Бед на дно, в одно мгновенье,
Пойти. И видеть сны, и встретить Смерть
Со стразами, в роскошном балахоне.
Ту, что для нас спокойствие и власть,
Любовь и ненависть в одном подаст флаконе.
Не дался я, когда, за мной гналась
Принцесса датская, в слезах, с бейсбольной битой.
Огромными осколками стекла
Поранилась она. Была пробитой
Всю жизнь свою. Но кровью истекла
Лишь за полночь, как раненая птица,
Пытаясь мне сказать, что мир кривой,
Со мною навсегда пытаясь слиться.
И умерла. А я еще живой.
С бутылкой пива размышляю: "Это я ли
Убил ее?" На белой простыне,
Красивой шелковой, и белом одеяле
Лежу и думаю: "А, может, в новом сне
Ещё не знаю я, что мне настали вилы,
Что зря я Море Бед пытался вброд
Пройти без компаса? Оно меня накрыло
На десять километров слоем вод.
А может я уже сумел забыться,
Зажав в руке билет в один конец?"
Иллюзия меня: То мёртвых лица.
То Отче наш - мой отчим, то отец.
Меня здесь не было, меня здесь не стояло,
Меня здесь не лежало на спине.
Лишь белое, как сон мой, одеяло
На белой шелковой прекрасной простыне.
2012