Отражённый зеркальною гладью реки,
Древний храм белокаменной птицей
Рвётся ввысь, да вериги его нелегки,
Крест над куполом не золотится.
В решето превратившийся иконостас
Бог не спас от людского погрома;
И глядел сиротливо всеведущий Спас
Посреди опустевшего дома.
А потом привозили мешками зерно
И ссыпали под фресками на пол,
Только всходы добра не пустило оно
В душах тех, кому это не надо.
Много было таких – в коже и кумаче,
Нищих духом с набитым карманом,
Шедших в бой под агитки вождистских речей,
Опьянявших словесным дурманом.
Но сквозь годы плывёт белым облаком храм;
Боль утрат время лечит и глушит.
Только мечутся тени от свеч по углам,
Словно чьи-то пропащие души.