Страшит меня не мысль о конце,
Где каждый будет принят и обласкан,
А неотвязный - утром на лице -
Предательский рисунок смертной маски.
Рот перекошен. Веко съела бровь.
Как женщина мне эта незнакома!
Узнаешь ли ты в ней родную кровь,
Мой первенец, оторванный от дома?
Я по тебе все слезы пролила
Молчком, тайком, прилюдно и площадно -
Иначе бы не стали зеркала
Ко мне теперь так злы и беспощадны!
Чьей волей эта мука мне дана -
Родить и ощущать свое сиротство?
Чей умысел - несчастная страна,
Погрязшая в грехе от первородства?
Голодная - от мозга до нутра -
Несет она звериное обличье.
Не зря ж Казанский в городе Петра
Клешни расставил, будто для добычи!
Умом ее и вправду не понять...
Что ржет телеэкранная кобылка,
Когда стеклу опять отображать
Гримасу или пьяную ухмылку?