она согревает нежданными варежками в мороз,
подбрасывает в сумку /а ведь думала: дома забыла/.
когда у меня, бесхозяйственной, покати шаром,
подкармливает запасами /гречи и макарон/,
в её опустевшей комнате есть и соль, и мыло.
не дает беспокоить кошку, разлёгшуюся на столе,
/«внучка, младшенькая моя», безоглядно любит/,
ветром захлопывает форточку /не заболей!/,
не позволяет мне выбросить зачерствевший хлеб,
потому что подкожно блокада и голуби тоже люди.
играю военные - вплетается голосом между нот,
проступает пятном на обоях, очертаниями на пыльном,
притворяется галлюцинацией, полусном,
с уличной стороны постукивает в окно,
с неопределяемых номеров молчит в мобильник.
ей сверху всё видно: наверное, это примерно как
со спутника. или, быть может, по старой земной привычке
читает мой путь на страницах поблекших карт:
смотри-ка, сплошь черви – ну, всё перемелется. а мука -
там, в шкафу у меня. а в ящике справа – спички.