Тема старого еврейского анекдота...
Могло случиться это в каком-нибудь местечке;
В Бердичеве и СмЕле, а может в Берестечке...
В них издавна живет разноязычный люд,
Но почему-то все их еврейскими зовут.
Евреи никогда в них не делали погоду,
Но было много там людей из этого народу.
Дружили и трудились, женились и плодились,
Но в сорок первом страшном фашисты заявились.
И свой порядок навели настойчиво и быстро,-
Не снилось это даже их коллегам-коммунистам.
Кому-то может по душе пришел порядок этот,
На, а евреев стадом за проволоку, в гетто.
Получше, чем в концлагере евреи там живут, -
Не убивают вроде бы, но жизни не дают.
Два года целых мучились, жил каждый как умел,
Но, отступая, немцы им устроили расстрел.
Все было по-немецки исполнено, исправно;
Попали под раздачу и двое православных.
Которые во что-то еще святое верили,
Хотели помешать... И умерли евреями.
***
Не то, что хоронить - боялись прикоснуться, -
А вдруг фашисты победят и в городок вернутся?
Но нет. Одним осенним днем, почти что спозаранку
О, радость! появились в нем под красным флагом танки.
Их хлебом-солью встретили, по чарке всем налили,
А далее, как водится, и митинг учинили.
Вдруг политрук, который был и автором затеи,
Внезапно старосту спросил, - А где ж у вас евреи?
Ему все объяснили и место показали,
Где человек пятьсот фашисты расстреляли.
Когда всех хоронили в одной могиле братской
Пришел священник, что не стал политрука стесняться.
Отпел, чтоб каждому в раю свои места достались,
И вспомнил, как на Пасху с раввином причащались...
А после все же митинг был под мрачным небосводом.
И политрук там говорил о дружбе всех народов.
Красиво, пылко выступал, - Кто право дал им братцы,
Над нашими евреями жестоко измываться?
Коль нашему еврею чего-то там неймется,
НКВД иль ГПУ само с ним разберется.
И клятвой страшной поклялись все те, кто были с ним:
"Войдем в Берлин и их жидам жестоко отмстим!"