Я очнулся под утро от холода
И пронзительной боли в боку.
Мы любили и были так молоды.
Вспомнить больше никак не могу.
На лице моем что-то липкое,
Что-то липкое на руках.
Что-то тяжкое грудь сдавило мне.
И догадкой подкрался страх...
...Беглая очередь из автомата.
За какие грехи наказание?
Я подумал:-"Наверно так надо".
И потерял созхнание...
...А во рту что-то вязкое, сладкое...
Ничего разглядеть не могу.
Но вдруг вспыхнуло страшной догадкою
И взорвалось в моем мозгу...
...Мы стояли у края скатерти,
Где конец всех тревог и бурь.
Я тебя прижимал старательно,
Закрывая собою от пуль.
Но та пуля, будь она проклята,-
И весь мир с нею проклял я,-
Так легко проколов мне легкое,
Увлекла за собой тебя.
Что стобой, ответь, моя лапонька?
Может глазками хоть моргнет?
Только вязкое что-то капнуло
В перекошенный болью рот.
Почему не меня, О Господи?!
Благотелеля я спросил.
Зачерпнув эту жижу в горсти я
И вздохнул, сколько было сил...
Я очнулся на белых простынях.
Не пойму где и что со мной.
И сестричка юная с проседью.
Улыбнулась: " Ну что, живой?
Расстреляли вас поздно вечером,
Перед тем, как самим бежать.
Остальным впору ставить свечку всемю.
А тебе вот-своя кровать".
И отпрянула бедная в ужасе,
Когда вырвался дикий вой:
-"Раз ты, Господи, вырвал душу мне,
Почему я еще живой?!"
Через месяц за мной приехали,
Обвиняя, что был в плену.
Закатали по самое некуда
И сослали на Колыму.
***
Я печальнее не слышал повести
От товарища по Колыме.
Рассказал все как есть , по совести
Одномуу почему-то мне.
-"Вот такая любовь Пречистая".
напоследок еще сказал.
Только вздрогнул лицом морщинистым,
И потухли его глаза.